Во имя жизни!

Белый Ирис

Он оставил не только силу, но и свое желание обладать ею. Но почему же он этого не сделал? Что ему помешало, если он так ее любил? Сотня вопросов билось в моей голове, но память, увы, он не оставил.

– Нам пора забирать людей и уходить отсюда - сказала она, вдруг будто не желая больше тут оставаться.

В той пещере находилось двадцать женщин из них девять беременных. Как они сами объяснили, вампиры использовали детей для питания, а матерей для удовлетворения своих разнообразных желаний.

В другой ситуации, я бы возненавидел вампиров еще сильнее, но не в этой. Сам не знаю почему, но после пережитого

во мне появилась жалость к ним, ведь они тоже по своему живые, а когда я понял, что о произошедшем помним только мы с Рией, нет, с Алексией это моя личность и мне решать, как я ее буду называть! Мне стало просто грустно за них, она хранила себя для него не желая забывать, а я пришел и все разрушил.

Позже, когда мы привели людей в деревню, Алексия попрощалась и пошла прочь, но я не смог ее отпустить так просто.

– Алексия, ты в порядке?
– спросил я ее и сразу почувствовал ее страх и тревогу.

– Да, а что?
– спросила она не оборачиваясь.

Я не хотел, чтобы она знала, что я помню, поэтому сказал.

– Ты просто грустная какая-то после той встречи с вампиром, ты его знала?

Она обернулась и посмотрела на меня, и я вдруг понял, что по ее глазам можно не просто читать эмоции, но и мысли. Его знание?

– Нет, что ты!
– усмехнулась она - Просто мне жаль этих несчастных женщин.
– она улыбнулась, пряча свою душевную боль, а потом добавила - Ладно, мне пора. Позвони, когда я понадоблюсь и исчезла.

А я мог только покачать головой и пожалеть ее ведь он ее любил не меньше, чем возможно уже люблю я.

Глава 4

Меня окружал полумрак. Только одна одинокая свеча горела на столе. Я сидела и думала о том, что не давало мне покоя все эти две недели, когда раздался стук в дверь.

– Заходи, Ариша - ответила я, безошибочно распознавая 'аромат' пришедшего.

Она вошла с поникшей головой, явно чувствуя себя виноватой и было за что.

– Присаживайся, - кивнула я на кресло, а когда она села спросила - ну что же, Ариша, расскажи-ка мне, какова главная цель твоего пребывания среди людей?

– Спасти как можно больше невинных людей, при этом приучить тех с кем работаю, что не все вампиры плохие - ответила Ариша, не поднимая головы.

– И как ты справляешься?
– поинтересовалась я.

– Моя команда приняла меня такой, какая я есть и начала доверять моему 'чутью' - доложила Ариша.

– Тогда, что же произошло с пятнадцатой деревней?
– спросила я.

– Там были вампиры.

– Были, но не в деревне, а вокруг нее!
– ответила я спокойно, а потом тихо поинтересовалась - Кого именно ты спасала в тот день, мирных жителей, или кого-то одного из своей команды?

– Он хороший человек и готов принять 'травоядных' вампиров!
– воскликнула Арина, впервые поднимая на меня заплаканные глаза. Она знала, зачем я ее позвала.

– Значит, влюбилась?
– покачала я головой.

– Нет, да, я не знаю - расплакалась снова девушка.

Она была одной из первых, кого я нашла и спасла, и теперь мне было больно смотреть на ее слезы. Но это война и к несчастью о любви тут лучше не думать.

– Он знает, кто ты?
– спросила я тихо, когда она начала успокаиваться.

– Нет не знает, он знает только о моем 'чутье' и все - ответила она, утирая слезы.

–

Прости, но ты не можешь продолжать работать дальше - я отвела взгляд - ты забываешь о цели, и это подвергает опасности не только тебя, но и остальную команду.

– Нет!
– воскликнула она и упала на колени передо мной - Александрина, умоляю! Дай мне шанс! Я буду делать все, чтобы деревни были целы и люди тоже, только не убирай меня из группы молю!

– Ты же знаешь, что это неправильно - покачала я головой, а наши взгляды встретились.

– Знаю, но я нужна им, прошу тебя!
– молила она - Ты же сама знаешь, каково это безответно любить кого-то, кто никогда не будет твоим, разве тебе не хочется просто быть рядом с ним. Разве не для этого ты присоединилась к первой группе. Мою не отстраняй меня! Я клянусь, что сделаю все чтобы, такого как с пятнадцатой деревней больше не было, только позволь мне остаться с ними.

Я смотрела на нее и понимала ее чувства, возможно, я и совершаю ошибку, но я прекрасно знаю каково это не видеть любимого веками, пусть остается, только бы это не привело к худшему.

– У тебя есть еще один шанс, но если повториться хоть что-то подобное, я тебя забираю - сказала я ей.

– Спасибо, тебе спасибо!!!
– вскрикнула она и обняла меня от радости - я не допущу, больше такого обещаю!

– Иди уже!
– покачала я головой, начиная жалеть о своей мягкости.

Она давно ушла и одинокая свеча уже догорела, а я все так же сидела и смотрела на закрытую дверь.

Она права, очень тяжело потерять того, кого любишь. Но еще тяжелее осознать, что любви уже нет и губы молодого и живого двойника, куда дороже, губ того, кого любила. Целуя Джеймисана, я вдруг остро ощутила, что хочу целовать не его и не его руки хочу ощутить на себе. Это странно, но я остро почувствовала, что там нет того, что мне нужно более того, казалось бы, то же тело, но вкус иной. Я только дважды целовалась с Джеймсом, но эти губы дарили мне блаженство, а губы Джеймисана только нежность и ласку. Я выбрала страсть и молодость, а теперь думаю, о том права ли я, или все же старое и знакомое и нежное было лучше, чем новое, но обжигающее страстью.

Я шел на очередную общую ежегодную планерку. Как всегда будут подводить итоги года, и ругать отстающие группы. Ребята шли рядом и жаловались на бесполезное времяпрепровождение, которое нам предстоит, а мои мысли были в другом месте.

Я вижу ее каждую ночь. Их общение представляется мне в виде отдельных кадров, будто мозаика и я никак не мог сложить ее в одну картинку. События разрозненные и каждое открывает мне новую Рию-Алексию. Из всего этого я могу сказать одно. Они были знакомы двести дней. Сначала она была дикаркой охочей до крови, но постепенно изменилась под его влиянием. Она была его стержнем, и он ее любил, но был предан жене и сыну, поэтому старался относиться к ней как к дочери и не замечать женщину, хотя иногда срывался, и целовал ее до умопомрачения. Я ненавижу такие отрывки, просыпаясь после них злым, при этом мечтаю смять ее губы своим поцелуем, чтобы она забыла его поцелуи. А еще я вдруг осознал, что если бы не она он бы тоже был хищником, а она выступала защитным барьером, против желания впиться кому-нибудь в глотку. Интересно она это знает, или считает его безгрешным?