Во льдах
Шрифт:
— Очень любопытно, — сказал я.
— Это не всё, — сменила Ольгу Надежда. — Объём сокращается, но стоимость номера — ура-ура! — остается прежней.
— Это означает…
— Мы связались с редакцией «Вокруг Света». С восьмидесяти четырех страниц перейдут на шестьдесят восемь, аккурат минус двадцать процентов. А цена прежняя. И для них, и для нас, и для всех причастных это означает, что прибыль возрастёт. Теоретически. Меньший объём — меньше расходов, меньше расходов — больше доходов. Наш тираж полностью разберут, факт. Число подписчиков
— Но радости у вас маловато.
— Во-первых, сократить номер на двадцать процентов — это признать, что в «Поиске» публиковались прежде и публикуются сейчас эти самые маловыразительные, низкохудожественые произведения. Не говоря уж о произведениях, прославляющих капиталистический образ жизни, — сказала Ольга.
— А признав это, мы даем в руки противников серьёзный аргумент по пересмотру и редакционной политики, и редакционного состава. Попросту — ослабляем свои позиции. Отберут у нас журнал с формулировкой «в связи с публикациями произведений, несовместимых с советской идеологией», — добавила Надежда.
— Да где ж они найдут у нас такие произведения?
— А никто искать и не станет, это же не суд с прокурором и адвокатом. Доказательства не нужны. Причина увольнения — длительное отсутствие на рабочем месте, из-за чего и допущены ошибки. Либо, как все, работайте с восьми до семнадцати, а в заграницы катайтесь в отпуск, либо меняйте место работы. Что-то вроде этого.
— Ты, Чижик, не тревожься так уж сильно. Сегодня этого точно не будет, и завтра не будет, а вот послезавтра — как знать, — успокоила меня Ольга.
Ну да, ну да.
Наш журнал — проект Косыгина, расширение самостоятельности трудовых коллективов с возможностью распоряжаться частью прибыли для материального стимулирования работников. С Косыгиным я за всё время разговаривал минут пять или около того. Он доволен, журнал показывает высокую рентабельность, что подтверждает его теорию: чтобы корова давала больше молока, её нужно лучше кормить. Не из любви к корове, а из любви к молоку, простой расчёт.
Но знающие люди говорят, что здоровье Алексея Николаевича оставляет желать лучшего. Семьдесят пятый пошёл, не мальчик. И сам Косыгин якобы заявил в Политбюро, что десятую пятилетку он постарается завершить, а дальше, дорогие товарищи, уже без меня. Подыскивайте замену.
Они подыщут, но кого?
Нам симпатизировал Брежнев. Но его больше нет.
Мы — орган ЦК ВЛКСМ, и с Тяжельниковым у нас были пусть не всегда простые, но всегда рабочие отношения. Теперь Тяжельников в Монголии. Или в Румынии? Говорят, нашлись заступники, а Румыния всё же не Монголия: климат хороший, люди сердечные, кухня прекрасная. И румынки! Но для нас отсутствие Тяжельникова — большая потеря. Петр Вениаминович, серый кардинал Тяжельникова, так и просто исчез, вот его, говорят, точно направили в Монголию в качестве атташе по культуре. Сейчас никто не знает, кто возглавит комсомол. Идёт борьба.
Андропов? «Поиском» он не интересовался, и в любом случае сейчас ему не до мелочей.
Стельбов? Но ему тоже не до мелочей. Минует кризис, тогда будет видно.
— Есть вариант, — без воодушевления сказала Надежда.
— Какой?
— Если мы обеспечим бумагу, то можем сохранить объёмы. Но…
— Но?
— Но в стране лишней бумаги нет. Реально нет, всё уйдет на расширение тиража «Правды» сотоварищи.
— И?
— Нужно закупать за границей. Но валюты нет и не будет.
— Значит…
— Значит, если добрый дядя купит за свой счет бумагу, то…
— Она пойдёт на «Поиск»?
— Двадцать процентов. Остальное — ну, найдут, как распорядиться.
— Интересный вариант.
— Есть и другой. Если ты вложишь свои призовые в строительство бумагоперерабатывающего предприятия, все призовые, то нас, «Поиск», будут обеспечивать бумагой в прежнем объеме.
— Точно будут?
— Дают честное партийное слово.
— А кто даёт-то?
— Листогромов.
— Кто-кто?
— Из аппарата Центрального Комитета. Семьдесят восемь лет.
— Ага, ага…
Врать никто не любит. Но приходится. Выход простой: товарищ пообещает, а через год уйдет на заслуженный отдых, и с него взятки гладки. Я помню, как в школе нас учили: в одна тысяча девятьсот восьмидесятом году наступит коммунизм! Каждая семья получит отдельную квартиру! И никакой платы ни за свет, ни за воду, ни за газ не будет! И трамваи станут бесплатно возить людей, и троллейбусы! Это твёрдо обещает партия в лице Первого Секретаря, дорогого Никиты Сергеевича Хрущева.
До указанного срока рукой подать. Год и три месяца. Ну, и где? Молчат, но ведь как гордо молчат! Никто не смеет спросить, а где они, квартиры и бесплатные трамваи. Не ответят. В крайнем случае скажут, что Хрущев был волюнтаристом, а партия ни при чём. И дадут добрый совет: поскорее забудьте, вам же лучше будет.
— Что будем делать?
— Что обычно, — сказала Ольга, взяла три листка писчей бумаги и раздала — один Надежде, другой мне, третий себе.
И мы коротенько написали предложения: что делать и с чего начать? Каждый своё.
Потом Ольга стала читать. Вслух.
Сначала своё: «Партия велела, комсомол ответил „Есть“. В новом журнале будет 278 страниц. Читателям объясним, что „по независящим от редакции причинам“. Нет, и объяснять не станем. А отбор сделаем строже, а то повадились писать всякие шпиллеры с рекомендациями ЦК».
От Лисы: «Альтернативы „Поиску“ у читателя нет. Возьмем в подзаголовок ленинское „Лучше меньше, да лучше“. С указанием автора, разумеется. Сократимся? Да. Но прибыль останется прежней. Следовательно, рентабельность повысится. Мы сможем увеличить и заработок редакции, и гонорары авторов. Переживём!»