Во мраке бытия
Шрифт:
— Он здесь, босс.
Вантаджио Меретричи оттолкнул с дороги уборщицу и бросился навстречу Хеллеру.
— Ты опять втягиваешь меня в неприятности! — выкрикнул он. — Твои проделки могут мне стоить места! — Руки его, как это принято у итальянцев, вели свой особый разговор. Одной из них он провел по горлу, как бы перерезая его. — Ты способен просто погубить меня!
На мгновение он прекратил крик только для того, чтобы заорать по-итальянски на двух уборшиц, которые от страха заметались так, что столкнулись друг с другом и выронили на пол стопки простыней. Типичное для итальянцев поведение. Они столь экспансивны.
— Это очень плохо с твоей стороны! — крикнул Вантаджио. — Пробрался сюда исподтишка!
— Да если вы думаете, что я что-нибудь не так… — начал было Хеллер.
— Я не думаю, — прервал его оправдания Вантаджио. — Я знаю!
— Если я что-нибудь…
— И это он называет «что-нибудь»! — выкрикнул Вантаджио. — Ты позволил мне поселить тебя в комнату старой уборщицы! Ты не обмолвился мне ни словечком! Да она просто взбесилась! Телефонная трубка чуть не сожгла мне руку!
Он положил руки на плечи Хеллера и проникновенно заглянул ему в глаза.
— Почему, — заговорил он умоляющим тоном, — почему ты не сказал мне, что ты друг Малышки?
Хеллер тяжело вздохнул:
— Да я ведь, собственно, и не знал, что это место принадлежит ей. Извините, пожалуйста.
— Ну ладно, парень. В будущем говори обязательно. Ну, и как тебе здесь?
Хеллер оглядел помещение. Номер состоял из двух комнат. Стены огромной гостиной, отделанные ониксом, были еще, кроме того, украшены и картинами. Ковер бежевого цвета простирался во всю ширину комнаты, и по нему были разбросаны другие ковры, весьма тонкой работы и расшитые золотом. Мебель, тоже бежевого цвета, была модернистских форм с весьма соблазнительными изгибами. Лампы представляли собой выполненные из золота обнаженные фигуры девушек. На балконе был разбит сад. Туда вела широкая стеклянная дверь, и сквозь нее открывался вид на здание ООН, окружающий парк и реку внизу. Вантаджио указал Хеллеру в другую сторону. Там был расположен бар, тоже бежевый с золотом, с золочеными полками и тонкой фигурной резьбой. Бармен в этот момент поспешно выгружал из него крепкие напитки, складывая бутылки в картонные коробки.
— Весьма сожалею, но крепких напитков я не могу здесь оставлять. Мы можем лишиться лицензии, потому что ты несовершеннолетний. Но, — поспешно добавил он, — мы забьем холодильник безалкогольными напитками всех видов, какие только можно представить. Мы оставим здесь и эти вместительные стаканы, которые можно заполнять льдом по своему вкусу. А свежее молоко мы будем доставлять каждый день. А мороженое любишь? — спросил он каким-то умоляющим тоном.
Потом он повел Хеллера по номеру, показывая ему шкафы, шкафчики, скрытые полки и демонстрируя их содержимое.
— Послушай, понимаешь, я ведь просто пошутил насчет сандвичей. У нас здесь и в самом деле нет места, где можно было бы пообедать, поскольку все заказы у нас подаются, естественно, в номера. Но зато у нас самые изысканные повара во всем городе и вообще лучшая кухня во всем Нью-Йорке. Можешь всегда заказывать, что тебе только заблагорассудится. Вот сейчас, например, что ты съел бы? Жареного фазана хочешь?
Ответа он дожидаться не стал и крикнул что-то в спальню, оттуда сразу же стремглав выбежала уборщица. Они вошли в спальню, и Вантаджио широко развел руки, как бы приглашая
— Надеюсь, что и здесь тебе понравится, — с робкой надеждой сказал он.
Спальня была огромной, с зеркальным потолком. Стены тоже были увешаны зеркалами в рамах из черного оникса. Центр комнаты занимала гигантская кровать. Покрыта она была черным покрывалом со сложным золотым узором. На полу лежал огромный алый ковер. Были тут и динамики, вмонтированные в специальные приспособления. Вся звуковая установка была украшена фризом с золотыми обнаженными девицами. Вантаджио, обгоняя Хеллера, бросился к этой сложной системе и принялся объяснять устройство и назначение разных кнопок и рычагов. Звукозапись можно было воспроизводить по функциональному признаку. Здесь была музыка для того, чтобы расслабиться под выпивку, музыка для размышлений, страсти, злости, успокоения и отдыха.
Потом, суетясь и забегая вперед, Вантаджио повел Хеллера в ванную. Там тоже лежали ковры и стояла ванна огромных размеров. Это была одна из тех ванн, которые заводили у себя патриции Древнего Рима. В ней свободно могла разместиться добрая дюжина купающихся. Были здесь и специальные души для массажа. Не осмотренными остались лишь настенные шкафчики, забитые всякими непонятными вещами. Был здесь и туалет с двумя биде и множество приспособлений для принятия душа. Хеллер с интересом рассматривал прибор под названием «полотенце с автоматическим подогревом» и даже нажал на кнопку. Пышущее жаром полотенце выскочило из автомата прямо ему в руки, и он послушно вытер им лицо. Вантаджио повел его обратно в гостиную.
— Ну как, все нравится? Здесь раньше жил Генеральный секретарь ООН, тот, которого потом убили. — И тут все сделано в соответствии с его личными указаниями. Я понимаю, что обстановка простовата, зато здесь места побольше. Мы, собственно, никогда этим номером не пользовались, так что и тебя здесь не станут особенно беспокоить. Им не пользовались так давно, что нам, по правде говоря, не стоило никаких трудов навести здесь порядок. Есть, конечно, номера и более роскошные, но я решил, что тебе, как человеку молодому, более подойдет именно этот. А сам ты как считаешь?
— О боги, да конечно же подойдет, — сказал Хеллер.
Вантаджио с облегчением вздохнул. Потом он перешел к делу:
— Знаешь, парень, можно все забыть и снова стать друзьями, но только в том случае, если ты сейчас же снимешь трубку и позвонишь Малышке. Она и так уже весь вечер сидит и ждет звонка.
Хеллер с такой поспешностью бросился к телефону, что на него чуть было не наткнулся носильщик, который, повинуясь знаку Вантаджио, ввозил на тележке вещи Хеллера в комнату. Хеллер едва успел снять телефонную трубку, как телефонистка, специально, по-видимому, получившая на сей счет приказания, соединила его с Байонном.
— Миссис Корлеоне? Это опять я.
— О, дорогой мой мальчик. Дорогой, дорогой мальчик!
— Вантаджио велел мне позвонить вам и сообщить о том, что новый номер я считаю просто отличным, миссис Корлеоне. И это на самом деле так.
— Это тот номер, что держали для Генерального секретаря? Тот, в котором висят на стенах оригинальные портреты полинезийских девиц?
— О да, очень красивые портреты. И вообще вид из окна тоже прекрасный.
— Не вешай трубку, дорогой мой. Тут кто-то пришел.