Во мраке Готэма
Шрифт:
Питер аккуратно достал из медальона фотографии и повернул их к нам.
– Хоть снимки и небольшого размера, я смог определить, что сделаны они по так называемой нами, фотографами, методике вудберитипии3.
Мы с Джо не перебивали, зная, что Питер сам объяснит, что это значит.
– Вудберитипия – это процесс проявки фотография высокого качества, и для неспециалиста он вполне похож на обычный желатиносеребряный4 фотопроцесс. У обоих методов есть много общего. Но данный процесс используется,
Питер вздохнул, закрыл медальон и вернул его мне.
– Но факт остаётся фактом: это вудберитипия. А для вас это важно по двум причинам. Во-первых, я полагаю, что существует другое, значительно большее по размеру изображение данных фотографий. Большинство фотографий, созданных путём данного процесса, это огромные снимки, которые клеят в роскошные альбомы. Никто не станет в трезвом уме выбирать такой редкий и затратный способ, если целью является создание крошечных фотографий.
Он на мгновение замолчал.
– И во-вторых, раз на этих снимках использовался процесс вудберитипии, можно сказать, что сделаны они, по меньшей мере, пять лет назад. Эту методику прекратили использовать в 1900 году из-за чрезмерно высокой стоимости. А сам я закончил ею заниматься ещё раньше.
Джо тихонько присвистнул и откинулся на спинку стула.
– Значит, она была знакома с мужчиной на фотографии, по меньшей мере, пять лет, но даже самая близкая двоюродная сестра его не узнала!
– Похоже на то, - произнёс Питер.
Я догадывался, какой будет ответ на мой вопрос, но всё же решил его озвучить:
– Обе фотографии были сделаны в одно и то же время и одним и тем же фотографом?
– Полагаю, да, - не колеблясь, ответил Питер. – Вы могли заметить, что и фон, и освещение, и даже то, что я называю «тоном» очень похожи. Если они были сделаны в Нью-Йорке и его окрестностях, будет возможным определить фотографа, поскольку подобный дорогостоящий процесс проводит ограниченное число специалистов.
Наш разговор продолжал крутиться вокруг одной и той же темы. Мы рассматривали различные варианты, пока нас не прервал шум и суматоха со стороны бара.
А через пару секунд я услышал, как произнесли моё имя. Я поспешил присоединиться к стоящей у двери миссис О’Мэлли, возле которой стоял мальчишка-посыльный с телеграммой для меня. Он пытался войти внутрь, но миссис О’Мэлли в одном была непреклонна: мальчикам младше шестнадцати не было позволено входить в бар.
Я протянул мальчишке монету – а он её заслужил, умудрившись найти меня в такое время ночи – и вернулся к столу, где мы втроём склонились над телеграммой.
«Узнал об убийстве в Добсоне. Надо немедленно встретиться.
Знаю подозреваемого.
Ваш офис, 7:30 утра.
Алистер Синклер, Эсквайр».
– Алистер Синклер, - произнёс вслух имя Джо, фыркнув. – А этот человек заплатил неплохие деньги, чтобы называться «Эсквайр»! Либо он настолько богат, что
Джо взглянул на меня, приподняв одну бровь и явно подозревая, что я связался за его спиной с неким Алистером Синклером по поводу этого дела.
– А я его не знаю, - ответил я. – Никогда не слышал об этом человеке и понятия не имею, откуда он слышал обо мне. Даже не понимаю, как новости об убийстве добрались до него так скоро.
Это была чистая правда, хотя Джо мог подозревать, что ему вздумается. Остальные постоянно мне говорили, что он широкой души человек и скоро перестанет вести себя так. Но пока Джо считал меня более молодым и более умным человеком, вознамерившимся занять его место. Не могу сказать, что мне не нравился Джо, но меня раздражал его постоянный интерес к моим мотивам и привычкам.
Я бросил взгляд на часы; была уже почти половина первого ночи. Я извинился перед Питером и Джо и оставил их тихо разговаривать. А у меня осталось кое-какое дельце, которое я хотел завершить до наступления утра.
Я сложил телеграмму, засунул её в карман, забежал в офис, чтобы сделать короткий телефонный звонок, затем поймал экипаж и поехал прямо домой.
Но я не мог не думать о странном сообщении от Алистера Синклера. А боль в руке продолжала пульсировать, так и не дав заснуть, пока лучи восходящего солнца не осветили комнату.
Глава 4
Среда, 8 ноября 1905 года.
После бессонной ночи я рано встал и направился в офис, по пути купив кофе и утренний «Таймс». И прежде, чем приступить к собственной работе, быстро просмотрел газету.
«МАККЛЕЛЛАН5 ВЫБРАН МЭРОМ. ХЕРСТ6 НАМЕРЕН ОСПАРИВАТЬ РЕШЕНИЕ».
Под таким заголовком шло несколько историй о мошенничестве во вчерашних выборах. Люди общества Таммани7 жестоко запугивали потенциальных избирателей Херста и избивали их, чтобы те не голосовали за своего кандидата.
Он первым начал давать журналистам карт-бланш в выборе тем и ввёл тематические рубрики. С именем Уильяма Херста связано появление в обиходе таких понятий, как «жёлтая пресса», «связи с общественностью» (PR) и «медиамагнат».
Как сообщал корреспондент «Таймс», один из сторонников Херста лишился в подобной стычке пальца. Несколько урн для голосования очутились не в предвыборном штабе, а в Ист-Ривер. Всё это было отвратительно, но абсолютно ожидаемо. Все, кто знал главу Таммани - Молчуна Чарли Мерфи8– понимали, что он сделает, что угодно, чтобы его кандидат одержал победу.
Но этим утром всё моё внимание следовало уделить другому занятию. Я изучил содержание отчёта Джимми Мида - детектива из Йонкерса, ответственного за поиски улик возле поместья и проведение опросов свидетелей прошлым вечером.