Во тьме
Шрифт:
Джессика подошла к раковине. С некоторой опаской она повернула кран, ожидая увидеть что угодно, вплоть до расползающихся во все стороны жирных пауков, но полилась — пускай и не очень уверенно — самая обыкновенная вода. Девушка наполнила ею чайник и включила его. Пока он закипал, она достала из шкафа одну из кружек, которые, как ни странно, все были чистыми, бросила туда пакетик и принялась насыпать сахар.
Хлопнула входная дверь.
«Слава Богу!» — выдохнула девушка, чувствуя, словно гора свалилась с плеч, и крикнула, не дожидаясь, пока он сам подойдёт:
— Марк! Представляешь, мне уже гораздо лучше!
— Я рада, — последовал ответ.
Джессика резко развернулась, уронив чайную ложку;
— Привет, — добродушно сказала Элизабет, заходя на кухню. — Как поживаешь?
Девушка не ответила, широко раскрытыми глазами глядя на пришелицу.
— Понимаю, ты удивлена — с чего это я брожу днём? — догадалась вампирша. — Ну, сегодня пасмурно, а вообще-то солнца мы не очень боимся. Не любим, но и не боимся.
— Что тебе надо? — сипло произнесла Джессика.
— Я ведь тебе однажды говорила: «Не задавай вопросы, на которые сама знаешь ответы». Однако раз уж ты хочешь услышать причину от меня, сообщаю: я пришла, чтобы завершить то, что мы очень хорошо начали и не менее хорошо продолжили чуть позже, но так и не довели до логического конца, — женщина приближалась к девушке медленно и даже с некоторой ленцой.
— Нет.
— Что «нет»? — ничуть не удивившись, спросила Элизабет.
— Я не хочу этого.
— Чего?
— Сама знаешь. Я не хочу быть такой, как ты! — уверенно сказала Джессика.
— Вот как? Раньше ты считала иначе.
— Неправда! — воскликнула она. — Это ты меня одурманивала, заставляла поступать против моей воли!
— Было немного. Только не отрицай, что я всего лишь помогла тебе сделать первый шаг, а уж потом… Джейн позавидует.
— Нет! — повторила девушка.
— Да ну? Может быть, вспомнишь сегодняшнюю ночь? Ловко ты своего братца-то обвела вокруг пальца, заманив в лес: упавшее дерево, застрявшая машина… Очень хорошо — я тобой довольна.
— Я ни при чём!
— То есть как? Меня там не было. Это целиком и полностью твоя работа.
— Нет!
— Что ты всё заладила одно и то же! — закатила глаза Элизабет. — Можно подумать, речь идёт о чём-то плохом.
— Теперь мне уже лучше!
— Ты права — процесс действительно не заладился. Но скажи спасибо не господу богу, а мне — я решила немного поэкспериментировать, — увидев, как помутнел взгляд девушки, она добавила: — Если больше ничего с тобой не делать, то ты останешься человеком. И, кстати, твой безмозглый братец тоже.
— Вот и отлично! Я рада, что не такая, как ты! Что мы с Марком не такие, как ты! А теперь убирайся! — крикнула Джессика.
— О, — притворно испугалась вампирша. — Какие мы злые! А ведь ты даже не знаешь, от чего отказываешься!
— Прекрасно знаю!
— Наоборот. Ты знаешь только то, что тебя ждёт, если ты останешься человеком, хотя и успешно прячешь это в глубинах сознания. Позволь, я тебе растолкую, — Элизабет облокотилась о стол, находясь в паре шагов от девушки. — Человеческая сущность, которой ты так дорожишь, рано или поздно должна тебя же и убить. Это в ней заложено и никуда не денешься, когда придёт время. Но что куда хуже — процесс старения. О да! Я знаю, как ты относишься к нему нынче, знаю по себе «прошлой». Ты считаешь, что конец ещё очень далёк — настолько, что можно о нём не думать ещё несколько десятков лет… Самообман. Уже сейчас в тебе тикают часы, которые отсчитывают оставшееся время. Тебе двадцать лет — пора развития. Однако, спустя ещё двадцать, всё уже иначе. А ещё двадцать? Шестьдесят! Тут не до расцвета — хотя бы имеющееся сохранить. Подумай сама — ты уже прошла первый из этих трёх этапов. Конечно, их может быть больше, вот только разве этот процесс — жизнь?
Элизабет неотрывно смотрела в глаза Джессике, но не для того, чтобы подавить волю, а наблюдая за её реакцией.
—
Вампирша улыбнулась, заметив, как потускнела Джессика, волей-неволей представляющая себе всё вышесказанное. Заглянув в её мысли, Элизабет убедилась, что движется в правильном направлении. Отойдя от стола, она приблизилась к девушке почти вплотную.
— Вот так-то, милая. То, чем ты обладаешь сейчас, впоследствии исчезнет бесследно. За каких-нибудь сорок лет (поверь мне — пролетят мигом) из нежной, свежей, чувственной и красивой девушки ты переродишься в мерзкую, зловонную, уродливую и к тому же откровенно маразматическую каргу. Разве это стоит того? Разве стоит прожить жизнь, и без того полную дерьма, чтобы прийти к такому вот финалу? Я не влияю на твою волю сейчас, поэтому ответь мне честно, Джессика — хочешь ли ты этого на самом деле?
Девушка опустила глаза. Она не могла спорить с доводами Элизабет, даже если отмести в сторону явные преувеличения. А преувеличения ли?
— Это всех ждёт, — наконец, ответила она, снова подняв взгляд.
— И ты смиряешься?
— У меня нет выбора.
— ЕСТЬ, — отчётливо, чеканя каждую букву, произнесла вампирша.
— Лучше уж состариться и умереть, чем вечно жить за счёт жизней других людей.
— Надо же какое сострадание, — усмехнулась Элизабет. — Можно подумать, на этой планете все такие нужные и замечательные. К слову — вышеперечисленные личности составляют лишь пять процентов населения. Ты — из них, — добавила она.
— Всё равно.
— А я ведь ещё не закончила рассказ, — подняла указательный палец вампирша. — Позволь открыть тебе тайну, которая, опять-таки, и не тайна вовсе, но люди всячески от неё открещиваются, прикрываясь религией или хотя бы мировоззрением. И надежду, конечно же, не забудем. Так вот, смерть — это финиш. Конец. Больше НИЧЕГО не будет. Как только погибает мозг, исчезает ВСЁ! Но до этого… О, момент смерти не такой уж благостный и вовсе не похож на облегчение или, если хочешь, освобождение. Когда твоё тело умирает, мозг ещё живёт — это всем известно. Однако, неизвестно иное — оставшиеся минуты человек вовсе не пребывает в эйфории. Видишь ли, Джессика, то, что тело перестало выполнять свои функции, вовсе не означает, что оно избавилось от своих потребностей. Представь себе, что ты не можешь пошевелить даже кончиком пальца, не можешь вдохнуть. Всё, что тебе разрешено — думать. Но вряд ли ты пройдёшься по воспоминаниям, потому что тебя будет мучить чудовищное удушье и страх. Страх, что каждая следующая секунда может стать последней. Каково?