Во тьму
Шрифт:
В дверях появилась Орла:
– И кто же это у нас здесь?
Несмотря на резкие черты лица и устрашающе-белоснежный наряд, малыш, должно быть, углядел в ее облике что-то материнское, потому что он немедленно пополз к ней и обвил руками ее ногу. Орла наклонилась и почесала его по голове. Рит встал.
– Слишком маленький, чтобы говорить, – сказал он. – Будем надеяться, что судовой манифест «Мастерового» где-то найдется.
– Я пока позабочусь о нем, – пообещала Орла. Уже пройдя половину пути до мостика, Рит услышал, как она сказала вуки: – А это еще
Добравшись до мостика, юноша смог увидеть всю картину катастрофы. Там, где только что был «Мастеровой», чернел один обугленный остов. Впрочем, эту руину окружало кольцо спасательных капсул, на каждой из которых мигал маячок.
– Мы не должны их подобрать? – спросил Рит.
Лиокс покачал головой:
– Один республиканский транспорт уже просигнализировал, что движется сюда и переправит их на Корусант. Он куда лучше приспособлен, чтобы везти такую толпу. Да они все здесь и не поместятся, разве что мы согласимся побыть в куда большей тесноте, чем комфортно лично для меня. Но скорее даже тогда не поместимся.
Аффи поглядела на Рита и рассмеялась:
– Тебе в душ надо. Или скребком поскрести. Как-то так.
– А то я весь в саже, – сказал Рит, увидев, что его одеяние стало полностью черным, за исключением пятна на груди в форме младенца-вуки. – Поскорей бы добраться до Корусанта. А конкретно до храмовых бань.
Из комма раздался голос мастера Комака:
– Тут двое родителей… они оказались разлучены со своим маленьким ребенком…
– А они, часом, не вуки? – спросил Рит.
– Да. У их ребенка пятнистая серая шерсть.
– Так передайте им, что их ребенок жив-здоров и находится на «Посудине». – Рит позволил себе довольную ухмылку.
– Хвала Силе, – сказал мастер Комак. – Хватит с нас смертей.
Улыбка Рита погасла при мысли о Дезе, который навсегда исчез во вспышке света.
По прибытии на Корусант Комак имел полное право сначала сходить в баню и надеть церемониальный наряд – или, по крайней мере, отмыть лицо от сажи. Однако он сразу же попросил Совет принять его. И, к некоторому своему удивлению, получил добро.
Войдя в зал, Комак увидел, что его ждут трое мастеров – именно столько членов Совета смогли собраться за столь короткое время. Он опустился на колени – среди джедаев этот жест почтения считался старомодным, но ему самому он казался уместным.
– Мастер Вайтес, – сказал мастер Адампо, яркоранин с великолепными усами. – Мы рады, что ты благополучно вернулся домой вопреки многочисленным опасностям, связанным с катастрофой в гиперпространстве. Судя по предварительным отчетам, ты и твой корабль также сыграли решающую роль в спасении пассажиров «Мастерового». – В его голосе чувствовался невысказанный вопрос: «Так почему же ты здесь?»
– Во время нашего вынужденного пребывания на амаксинской станции мы пережили утрату, – сказал Комак. – С прискорбием вынужден сообщить Совету, что рыцарь-джедай Дез Райден погиб.
На их лицах отразилось изумление, затем боль. Мастер Адампо спросил:
– Это связано с аварией
Комак вкратце поведал – насколько мог сжато – о множестве странных факторов, которые вылились в роковое происшествие с Дезом: о древней станции, об идолах, внутри которых была заточена темная сторона, о лабиринте ходов в нижней части станции, где таились спиральные кольца, обнаруженные слишком поздно. Отчет вышел очень сухим, официальным и корректным. Даже дроид, наверное, говорил бы более эмоционально. Конечно, так и было положено.
И все же голос в его голове – голос, на который Комак старался не обращать внимания, хотя тот звучал все чаще, – спросил: «Почему должно считаться добродетелью умение скрывать свои чувства? Притворяться, будто их не существует?»
Когда он закончил, мастер Росейсон – женщина уже в летах – кивнула:
– Мы также ждем и более подробного отчета об идолах. Вы все великолепно исполнили свой долг в трудной ситуации. Гибель Райдена – это удар для всего Ордена.
После таких фраз обычно желали всего доброго.
«И больше никаких эмоций у вас не возникло? – хотелось сказать Комаку. – Погибает молодой человек, а для вас это не более чем строчка в рапорте?»
Он обуздал свой гнев. Попытался вспомнить, что именно говорила Орла на «Посудине» о сдержанности. Но память Комака, обычно превосходная, тех слов больше не находила.
Корусантские журналы полетов были невероятно подробными и, к удивлению Аффи, целиком открытыми для просмотра. Это дало ей возможность нырнуть в бездну информации, которая обычно была для нее недоступна. Даже на базовом корабле «Гильдии Байн» не было столько данных.
Если бы только она могла прямо позвонить Сковер! Но Сковер часто не раскрывала, на каком корабле собирается ехать и когда, и предпочитала, чтобы это оставалось тайной. Аффи уважала тайны матери, пускай это и держало ее в мучительном неведении.
Когда рядом уселся Лиокс, Аффи перестала проматывать ленту и указала на экран.
– Гляди-ка, – сказала она. – Здесь три корабля гильдии, то есть они благополучно выбрались из гиперпространства…
– А вот и «Проблеск равноденствия». – Лиокс засмеялся и с неподдельным энтузиазмом захлопал в ладоши. – Уже не терпится поговорить с Вишлой, чем там они промышляли, пока гиперпространство стояло… хотя вряд ли их история сравнится с нашей.
– Надеюсь, – сказала Аффи. – У нас человек погиб.
– Да, это трагично, согласен, но все же в какой-то мере приключение вышло занимательным.
Аффи непременно отчитала бы его, если бы не знала, что на самом деле судьба Деза опечалила Лиокса. Кроме того, Жеод уже посылал ему убийственные взгляды. Добавлять еще от себя не было смысла.
К тому же еще оставалось пролистать массу информации. Так много кораблей. Так много зарегистрированных курсов. Корусант был одним из немногих мест, где корабли гильдии могли пережидать катастрофу – если только им удалось сюда добраться. Но базового корабля гильдии девушка нигде не могла отыскать.