Во власти демона
Шрифт:
Получается, что я для них сильный маг, но почему? Леви рассказывал, что такие как я среди их народа будут лишь средним звеном… Хотя если большую часть Безликий уничтожил, то что вообще осталось от тех, кто способен управлять энергией?
Забрав с подноса то, что местные называли едой, я все же не выдержал. Как только стража скрылась, я развел магический огонь у самой стены, подогревая на нем то, что по внешнему виду напоминало мне кашу.
Мантихора взвилась… Пушистик тут же уставился на языки пламени, как котенок на клубочек шерсти. Мурчит… Ходит из стороны
— Что, ко мне хочешь? — спросил я, наблюдая за поведением огромного мертвого кота-убийцы. Тот в ответ многозначительно кивнул. О как, понимает, значит… — а морда не треснет? Если нападешь, я ведь отпор дам…
Но мантихора как-то обижено рявкнула, потом послушно села возле прутьев и стала ждать.
Каша подогрелась, по камерам тут же распространился довольно странный аромат, который все же напоминал о том, что еда может быть хоть иногда теплой. Со стороны соседних камер тут же начался желудочный ор, а потом и пленные начали тихо браниться себе под нос, чуть ли не плача от безысходности.
— Слушай, незнакомец… Ты конечно можешь пользоваться магией, — клыкастый демон напротив буравил меня куда более голодным взглядом, чем та мертвая змея, смотрящая на него, — но будь благоразумен — имей совесть. Мы тут страдаем, вообще-то…
— Да я вижу, — в голове созрел план. Плохой план. Просто отвратительный, — слушай, сколько тут примерно камер?
— Думаю сохранилось штук двадцать, — ответила женщина, — в трех из них точно спят восставшие, такие как твой Пушистик и наши охранные пташки. Как только появляется новый пленный, кто-то из оживших животных выходит его охранять. Понятия не имею, как они чуют силу и прочие нюансы.
— Хочешь домой? — я смотрел мантихоре прямо в глаза. Пристально, внимательно, нагло и с вызовом, — ты же понимаешь, что умер?
Существо молчало. Оно замерло, во взгляде я видел лишь холод и дикую невероятно глубокую боль.
— Это бесполезно, он же восставший, — изумился демон с янтарными глазами, — просто так даже детские души в мире не остаются. Ты должен это понимать.
— Я ничего не должен… Мальчик… совсем мелкий, думаю лет до десяти… Полукровка, да?
Мантихора внезапно встрепенулась и наклонила набок голову.
Значит угадал верно. Надо же…
— Что, хочешь кому-то отомстить?
Вновь нервно дернулся… За что может мстить ребенок? Точнее за кого…
— Семья или друзья, тут и гадать не нужно, — печально вздохнул я, наблюдая за тем, как во взгляде существа появляется какой-то странный нехороший блеск. Думаю, играть с ним нужно прекратить — себе дороже, — ладно, спи дальше. Копи свою силу…
— Эй, незнакомец, — печально позвала меня пленная, — не забывай, что твой Пушистик первым нападал на тех, кто пытался сбежать. И проглатывал почти полностью. А потом срыгивал останки, потому что в мертвом теле ничего не переваривается. Это я так, на всякий случай напоминаю.
Вот тебе и ребенок… Жесть какая-то.
От осознания моего возможного будущего стало как-то не по себе. Может мой
Так прошло еще несколько дней. Каждый раз я подпускал к себе мантихору все ближе, и в тоже время был готов бежать в случае нападения, но существо вело себя мирно и к всеобщему удивлению уже не требовало пульсаров в качестве еды — оно хотело тепла. Оно хотело ощутить жизнь, так? Это ведь то, о чем мечтают одержимые… Мое тепло, что разливается по телу — это и служит тем напоминанием о его прошлом. Тепло тела, жар прикосновений да и сами прикосновения в принципе. О них любой взрослый мечтает, что говорить о ребенке?
Несколько раз за день к нам спускались стражи. Они выносили мертвые тела из камер, хотя некоторые из пленных все еще были живы, но все понимали, что это не на долго — от изнеможения они не могли даже губами шевелить, не то, что есть.
То, что со мной происходило — пугало. Меня не убили, значит я нужен. Для чего? Не понимаю. Раз не подчинили, значит в замке врага нет. Скоро ли он появится? Не знаю, но чем дольше тяну время, тем быстрее притягиваю к себе печальный финал.
Пора бежать… Хватит сидеть за решеткой.
Внезапно кое-что изменилось… Стражи… Они спустились по лестнице…
— Что-то происходит, — заметил демон с янтарными глазами, — такое впервые… Они в это время никогда не появлялись…
Два демона замерли напротив моей камеры. Глаза горели голубым сиянием, яркие четкие руны по контуру зрачка не вызывали ни грамма доверия, а вот гнева — хоть отбавляй.
— Гест, — черт, они знают мое имя. Значит поймали Леви и Софию, хотя… Думаю нет, если бы поймали, меня бы уже убили. Демон что, намеренно мое имя выдал? Вот сволочь… или так надо?
— Чего тебе, трусишка? — рыкнул я, с вызовом смотря на демонов-марионеток, но те так ничего и не ответили. Лишь бросили в мою камеру какую-то белую пыльцу, тут же изменившуюся в цвете на синий… Какого лешего?
Ничего не объясняя, демоны просто ушли, оставив меня один на один со своими догадками.
— Силу твою проверили, — янтарноглазый смотрел с интересом, — и откуда тебя такого откопали?
— Ты о чем?
— Я о том, что если проявитель становится синим, это значит, что определить направление твоего дара никто не может. Что, из другого мира пришел? Я таких раньше много видел, у нас тут был огромный зал порталов, знаешь ли.
— Знаю! — рявкнув, я принял окончательно решение, — эй, Пушистик. Ты как хочешь, но проверить я просто обязан…
И, создав в своих руках огромный пульсар, я молниеносно запустил его в стены своей камеры…
Что тут началось…
Змея, сидевшая над решеткой янтарноглазого демона, мигом взвилась, покидая свое место. Тоже самое сделали и остальные надзиратели, показав свое естество. В мгновение ока в моей камере оказался и сам пушистик, разнеся решетку к чертовой матери. Ага, раньше мог так сделать, но смиренно ждал подкормки… Змея набросилась первой, но как выяснилось огонь она не любила от слова совсем — тело мертвое не горело, но зато от огня ослепло и прекрасно ломалось руками.