Во власти девантара

Хеннен Бернхард

Старый эльф сжал бутылочку в руке.

— Я позабочусь о том, чтобы Мандредпередал твое сообщение и эту штуку. — Он взял Фародина за запястье и сжал его в воинском приветствии. — Пусть Оргрим умрет медленно, если у тебя получится. — И с этими словами он скрылся за потайной дверью.

Фародин задвинул деревянную панель на место. Наконец-то он один! Он поправил разорванный плащ и натянул на голову капюшон. И стал единым целым с тенью Нахтцинны.

Пока еще никто не поднял шум из-за пожара, но продлится

спокойствие недолго. Фародин мчался по лестницам и коридорам. Все выше и выше вел его путь. Он перепрыгивал через спящих троллей и дважды прятался от патрулей. Второй раз ему пришлось укрыться на выступе с внешней стороны башни. Сильные ледяные ветра теребили его одежду. Внизу он видел все до самой гавани. Больше сотни шагов было под ним.

Наконец он добрался до входа к Черной лестнице. Так назвал он в свое время ступени из обсидиана, которые находились в несущей стене башни и вели наверх. Каменная потайная дверь легко скользнула в петлях. Она была идеально сбалансирована. Дверь находилась за статуей белого медведя, поднявшегося на задние лапы для атаки.

Кто-то отбил вытянутые вперед передние лапы медведя. Однако, очевидно, никто из троллей не удосужился внимательно осмотреть нишу за статуей.

Матово поблескивавшие янтарины освещали блестящую поверхность лестницы. Фародин вспомнил свой последний день с Айлеен. Герцог троллей убил ее во время сражения за Шалин Фалах. Прежде чем она умерла, Фародин поклялся, что в его жизни больше никогда не будет другой женщины. А еще он поклялся, что станет преследовать Долгрима, герцога троллей, в каждом воплощении. Это была самая мрачная из клятв, которой только могло поклясться дитя альвов.

Фародин отыскал Долгрима и убил еще до того, как закончились поминки по Айлеен. И еще три раза он уничтожал новые воплощения герцога. Так он не позволял судьбе тролля исполниться, а самому чудовищу — уйти в лунный свет. При этом тролли помогали ему. Предводителей всегда избирали из возродившихся душ. Если герцог умирал, то занять эту должность было невозможно до тех пор, пока сильный шаман не удостоверится в том, что отыскал родившегося герцога. И только когда князь троллей уходил в лунный свет, место его по-настоящему освобождалось. Каждый раз, убивая герцога Нахтцинны, эльф мог быть уверен в том, что погасил искру жизни родившегося снова Долгрима.

С бьющимся сердцем замер Фародин на верхней ступени обсидиановой лестницы. Он услышал далекий звук, похожий на удар гонга. Обнаружили пожар? Он не мог себе позволить сомнения. Ухватился за каменный рычаг в стене позади себя. Потолок над ним бесшумно отошел в сторону. Фародин восхитился мастерством кобольдов. Столетия прошли с тех пор, как они заложили эти секреты, а время над ними не имеет власти.

Эльф осторожно пролез в отверстие. Люк в полу закрылся. Теперь ничто не указывало на его существование.

Фародин понятия не имел, как открыть потайной ход из этой комнаты. Может быть, его не нашли, потому чтоего нельзя

было открыть отсюда. Как и в прошлый раз, ему придется уходить другим путем.

Комната герцога изменилась. Она показалась ему меньше. Может быть, дело в массивной кровати? Может быть, она просто крупнее и поэтому занимает больше пространства?

Эльф прислушался к дыханию спящего герцога. Бесшумно подошел к его постели. Несколько ударов сердца он стоял над троллем и смотрел на него. Ему показалось, что он видит в лице Оргрима черты Долгрима, глубокие складки в уголках губ и вокруг глаз. Даже во сне в чертах его лица было что-то жестокое.

Плавным движением Фародин извлек нож и вонзил его троллю в шею выше кадыка.

Оргрим вскочил, рот его открылся, но ни единого звука не сорвалось с его губ. Только тихий плеск крови, заливающей дыхательные пути, которая задушит его. Удар перерезал его голосовые связки.

Тролль схватился за горло и заметался, причудливо выворачиваясь. Руки его скрючились и стали тоньше. Голова в то же время выпятилась.

Фародин испуганно дернулся назад. Никогда прежде не видел он ничего подобного. Существо в постели тем временем приобрело голову, напоминавшую голову большой черной собаки.

Комнату заполнил яркий свет.

— Какой верный пес, — произнес теплый, низкий голос. — Умирает за своего хозяина.

Фародин обернулся. Задняя стена комнаты исчезла, точнее сказать, иллюзия задней стены. Теперь спальня герцога была такой же обширной, как и в воспоминаниях Фародина. Оргрим сидел на темном дубовом стуле. Рядом с ним на табурете скрючилась старая троллиха. Перед ним на полу лежали мелкие косточки, которые она укладывала в причудливый узор своими скрюченными пальцами. По бокам трона герцога стояло четверо тяжеловооруженных троллей.

— Похоже, в эту ночь закончится проклятие, тяготеющее над моей душой. Ты храбрый мужчина, Фародин. Храбрый, но безумный, если думал, что сумеешь попасть в комнату еще раз незамеченным. Я съем твое сердце из уважения к твоему мужеству, но не мозг, эльф. Вот уже три дня мы ждем тебя еженощно.

Единственная дверь в комнату отворилась. Там его тоже ждали тролли.

Фародин вынул нож и метнул его в герцога. Тот дернулся в сторону. Клинок прошел на расстоянии волоска от шеи и вонзился в темное дерево трона. Фародин выругался. Для тролля Оргрим двигался необычайно быстро.

Из-за трона выскочила личная гвардия герцога. Фародин упал на пол, перекатился и вытащил следующий нож. Перекат вперед, и он перерезал одному троллю сухожилия на ноге. Великан рухнул, как подкошенный.

Удар секиры едва не настиг эльфа. Одним прыжком Фародин снова оказался на ногах и вонзил кинжал в тело тролля. Теперь он оказался среди гвардейцев, и они мешали друг другу из-за длинных секир.

Фародин уклонился от удара щитом, снова присел на корточки и вонзил нападающему нож под колено. Великан испустил пронзительный вопль и неуклюже отпрыгнул подальше от Фародина.