Во власти девантара
Шрифт:
Изображение в зеркале исчезло, появилось новое. Теперь стал виден флагманский корабль короля троллей. Узнать его можно было по знамени, двум белым боевым молотам, скрещенным на черном фоне. Корабль направлялся прямо на трехмачтовое судно вражеского флота.
— Им не устоять против атаки троллей, — убежденно произнесла Эмерелль.
Нурамон поглядел на пламя на горизонте. А победа казалась так близка!
Королева снова и снова проводила ладонью над водой, и каждый раз в зеркале отражалось новое место. Битва была еще
— Давайте посмотрим, кто предводитель наших врагов, — сказала королева, поглядев на запад. — Интересно, какой это может быть корабль?
У входа во фьорд в небо взметался настоящий лес мачт. На большинстве кораблей паруса были убраны, они только мешали бы.
Мандред указал на один из немногих судов под парусом.
— Вон тот трехмачтовик!
Королева коснулась воды, и на поверхности появилось новое изображение. Мостик корабля. Там стоял жрец.
Рука королевы испуганно дернулась назад.
— Он обладает такой же силой? — спросила Обилее.
— Нет! Гораздо худшей… — Голос ее понизился до шепота. — Клянусь всеми альвами! Ты все же вернулся.
— Кто это? — спросила Юливее.
Но прежде чем Эмерелль успела ответить, в разговор вмешался Мандред:
— Я знаю эти голубые глаза!
Нурамону эти глаза тоже показались знакомыми. Мужчина был высоким и крепким, с длинными светло-русыми волосами. Одет он был в темно-синие одежды, которые служители Тьюреда носили еще во времена Гийома.
— Это девантар, — выдохнула королева.
— Лут всемогущий! — прорычал Мандред, крепче ухватив секиру.
На лице Обилее отразилась ненависть, на лице Номьи — страх. Единственной, кто не понимал, что означают слова королевы, была Юливее. Она оглядела собравшихся.
В этот миг Нурамон понял, почему вера в Тьюреда так сильно изменилась за прошедшие столетия. Как из религии, проповедовавшей любовь, и священнослужители которой были целителями, могла родиться вера, рыцари которой подчиняли себе королевство за королевством и преследовали все чужое с непреодолимой ненавистью. Теперь эта церковь показала свое истинное лицо!
Внезапно к девантару подошел мужчина, жрец в золотой маске, изображавшей знакомое лицо.
— Ого! — воскликнул Мандред.
Обилее вздрогнула.
— Нет… Это лицо Нороэлль!
— Гийом! — негромко произнес Нурамон.
— Значит, вот кто наш противник! — заметила королева. — Теперь все сходится. Воины в Анискансе, лживые сказки о смерти Гийома, мощь священнослужителей. Все это написано в голубых глазах этого девантара, словно руна альвов, — внезапно Эмерелль наклонилась вперед, словно желая разглядеть что-то получше. Нурамон заметил, что руки ее задрожали. — Посмотрите! У него в руках! Камень альвов! Клянусь сиянием
Нурамон уставился на камень. То был не огненный опал из короны джиннов, а прозрачный золотистый драгоценный камень, по которому пробегали пять бороздок: хризоберилл величиной с кулак.
Теперь все сошлось. Девантар был главой священнослужителей Тьюреда. Нурамон вспомнил обо всех новых тропах, пронизывавших Фаргон, в центре которых находилась столица королевства, Альгаунис. Демон использовал людей, чтобы отомстить детям альвов за уничтожение девантаров. А люди в Фаргоне и остальных подчиненных королевствах наверняка уверены, что служат богу Тьюреду.
Королева сбросила плащ, сняла с пояса мешочек и вынула оттуда серый камень.
Нурамон вздрогнул от благоговения. Впервые в жизни он видел камень альвов, принадлежащий королеве, тот артефакт, сила которого могла исполнить его самое заветное желание. Рейлиф был прав. Бороздки на камне Эмерелль пересекались. Он был грубым, в нем жило красное сияние. Нурамон не чувствовал его силы. Сила королевы превосходила его силу, и его чутья не хватало на то, чтобы отличить волшебство владычицы от волшебства камня.
Эмерелль обернулась к Юливее.
— Смотри внимательно на то, что я делаю, дитя мое! Смотри и учись!
Старый враг
Сильная рука схватила Фародина, едва не раздавив ему сустав. Герцог ударился о борт, когда канат качнулся назад. Дыхание со свистом вылетело из легких тролля. Теперь он крепко прижимал к себе Фародина, почти как мать дитя.
— Да втаскивайте же меня, наконец, наверх, идиоты! — гневно зарычал Оргрим.
Фародин видел, как под ним вспарывают воду весла. Галеаса шла назад, с каждым взмахом удаляясь от плавучих масляных пятен.
Внезапно послышалось шипение, похожее на то, что издает разъяренный дракон. Яркий свет ослепил эльфа. Он закрыл лицо рукой, чтобы заслониться от жара, тянувшегося к нему. Оргрим застонал.
Чьи-то грубые руки схватили эльфа. Все еще ослепленный, он почувствовал, что его положили на палубу.
— Быстрее! — рычал Оргрим. — Все на весла! И облейте палубу водой!
Заморгав, Фародин открыл глаза. Лицо его пекло от боли. Оглушенный, он сел и поглядел на воду. Горящие стрелы угодили в третий когг и подожгли огонь Бальбара. Пламя было настолько ярким, что смотреть прямо на него было невозможно. Жара ударила в лицо Фародину, словно дыхание дракона. Он отвернулся.
Оргрим сидел, прислонившись к поручням. Склонившись над ним, старая шаманка ощупывала лицо герцога. Губы тролля потрескались, на лице появились волдыри от ожогов. Герцог улыбнулся, обнажив свои огромные зубы.