Во власти голубой лагуны
Шрифт:
Разве в моей жизни может все быть как у нормальных людей? Вряд ли.
– Нравится да эта малышка.
– остриё ножа приходится по моей шее и я жалобно скулю.
– Не трогай блять ее!
– орет Полат и собирается сделать шаг к нам, но бугай его останавливает.
– Но но. Не так быстро. Я хотел бы сперва насладиться этой сладкой девочкой.
– звучат слова псих больного, а мне становится до жути противно.
– Я лучше сдохну, чем буду находиться рядом с тобой.
– выплевываю этой твари прямо в лицо , но ему хоть бы хны, начинает
– А она у тебя с характером. Люблю таких.
– я чувствую противное дыхание у виска и резко дергаюсь от отвращения.
– Аврора, пожалуйста, не делай резких движений.
– медленно делает шаг Полат, а я мысленно уже прощаюсь с ним. Жаль, я не насладились с ним этой жизнью сполна. Однако такое уж предназначение у меня.
Я верю, что не с проста ворвалась в жизнь Полата, потому что у него был сын, маленький ангелочек, который сумел заговорить и доля заслуги в этом была моей, хотя я и не люблю хвалить или выделять себя. Но наши с ним судьбы были схожи, и мы чувствовали боль друг друга.
– Если это последний раз, когда я вижу тебя, то ты должен знать.
– хнычу я, придерживая руки маньяка и вижу потерянный взгляд на лице Полата.
– Не говори так.
– перебивает он, еле сдерживаясь, что бы не сорваться и не напасть. Голос звучит робко, словно он сам понимает, что это конец.
– Ты должен знать, что я люблю тебя.
– выкрикиваю я сквозь дождь и звонко плачу, закрывая глаза.
– Как трогательно! Не могу!
– противный голос режет уши и меня это начинает надоедать. Если собрался делать меня приманкой, что бы убить Полата. Так вот хрен ему! Пусть лучше умру я. У меня все равно в жизни никого не осталось, а у Полата есть сын. Который не переживет потерю отца.
Я хватаюсь за руки бандита мертвой хваткой и всей силой пинаю его в пах, после чего слышится сдавленный крик.
– Ах ты сучка!
– я резко отталкиваю маньяка, и в этот момент на него набрасывается Полат, он валит Дмитрия, как я поняла, на асфальт, не перестает разукрашивать его морду.
– Как ты сука посмел тронуть ее!! Она моя блять! Слышишь??? Моя!!!
– кричит он как зверь, а я вдруг перестаю получать кислород, становится трудно дышать и я хватаюсь за горло, а потом смотрю на руки. Кровь. Кровь. Везде кровь. Он успел.
– Полат...
– шепчу я и валюсь на землю, делая глубокие вздохи, а все начинает плыть.
– О нет. Боже. Аврора. Пожалуйста, детка. Прошу тебя, очнись!!!
– возле меня появляется голубая лагуна и я на последок провожу рукой по щеке, плавно переходя к шраму.
– Не оставляй меня. Умоляю. Я такой придурок! Я тебя не заслуживал... Прости меня, умоляю.- его голос содрогается, а голубая лагуна намокает. Я стераю набежавшие слезы .- Я люблю тебя!
– жалобно стонет он, а на лице моем появляется улыбка, и эти слова заставляют меня чувствовать себя на седьмом небе. Теперь я могу уйти со спокойной душой.
– Прощай...
– тихо шепчу и воздух пропадает. А я проваливаюсь
Глава 11. Полат
Я сижу возле операционной палаты, где уже второй час врачи борются за жизнь моей малышки.
Сука, как же я себя сейчас ненавижу. Только моя вина в том, что она сейчас в таком состоянии. Только моя!
– Блять.
– выкрикиваю я и вновь встаю с небольшого кресла. Эта неизвестность душит меня, перекрывает кислород.
Лучше бы я сдох, чем видеть эту боль в глазах Авроры. Сука.
Мне снесло крышу, в тот день, когда мой сын стал задыхаться. Я блять не осознавал, что творю. Когда дело касается сына, в моей голове словно что-то переклинивает, и я блять впервые в своей жизни поднял руку на женщину. Да еще на ту, которую полюбил...
Она меня никогда не простит! Да я сам себя никогда не прощу за это!
В тот день, когда это произошло, я привел малыша домой после часового осмотра. Теперь Тимур был в норме, а мои мысли, душа, сердце нет.
А когда я остался один, до меня стало доходить, что я сделал. И как бы Аврора на тот момент этого не заслуживала, я не имел права бить ее. Но я прекрасно знал, что последнюю неделю именно она делает кашу Тимуру. Что я блять должен был подумать? Я свихнулся!
В тот вечер мною овладел гнев и ужасная боль. Это больнее, чем когда тебе остриём ножа проходятся по лицу , больнее пули в груди, он сравнивается с тем днем, когда я нашел Тимура в шоке в уголке комнаты. Я был разбит. И как же я ненавидел на тот момент свое сердце, что у меня есть оно. Я так хочу вырвать его, разорвать в клочья, лишь бы просто не испытывать эту ужасную боль. Я просто схожу с ума.. Схожу с ума...
Моя малышка, девочка, которую я так полюбил, в которой видел наше светлое будущее, смогла такое сделать...
Я с болью посмотрел на свои руки и неосознанно начал плакать. Впервые в жизни я плакал. Впервые. Просто это было последней каплей, сколько еще жизнь уготовила мне испытаний, что бы я наконец был счастлив!? Что бы люди, которых я любил были всегда рядом и верны мне?
Мой усталый взгляд переводится на камин, тускло мерцающий в стенке гостиной и я подхожу к нему. Я поднял руку на женщину. Я должен был себя наказать.
Я сую правую руку в огонь и не чувствую той боли, что от нее исходит, лишь боль предательства, лжи. Меня все это время вертели за нос. Но ради чего? Что бы узнать мое слабое место? Навредить сыну? Что блять за игру она затеяла?
Я валюсь на диван и вливаю в себя третий бокал вискаря, а в мыслях лишь она.
Этот жалкий вид, который пробирает за душу и заставляет чувствовать себя подлецом, чувствовать себя последней мразью, чудовищем.
В темноту летит громкий смешок. Мне было смешно из-за себя, потому что я, придурок, подумал, что наконец счастлив. Что нашел такой клад. Нашел затерянное сокровище, которое другому не сыскать в жизни...