Во власти обольстителя
Шрифт:
— Поехали? — спросил он и открыл зонтик.
Аннабелл ощутила тот момент, когда герцог увидел Дафну у нее за спиной. Он замер, потом закрыл зонтик и протиснулся в прихожую. Тут было так мало места, что они стояли почти вплотную друг к другу. У ног герцога стала образовываться лужа. Его вопросительный взгляд переместился с лица Аннабелл на Дафну.
Аннабелл постаралась, чтобы в ее голосе не прозвучала горечь. Может, излишне постаралась.
— Ваша светлость, позвольте представить мою
Попытавшись присесть в реверансе, Дафна ткнула Аннабелл локтем в бок.
— Извини, Белл. — Она покраснела, и все трое весело рассмеялись. Дафна на всех оказывала такое действие. Кто еще мог бы при первом знакомстве заставить хохотать самого заносчивого герцога Англии?
Оуэн вежливо поздоровался с ней, но если по-честному, Аннабелл почти и не слушала их. В тот момент она старалась уговорить себя, что ей нет дела до того, что герцогу может понравиться ее сестра. У Аннабелл не было к нему никаких претензий, однако в груди остро заныло.
Хантфорд и Дафна обменялись обычными в таких случаях словами. Аннабелл не оставалось ничего другого, кроме как обнять сестру в последний раз и попрощаться с ней. Герцог чопорно поклонился Дафне, как будто та была принцессой, а не простой смертной, а потом держал над Аннабелл раскрытый зонтик, пока она не забралась в сухую теплую карету.
Дождь колотил по крыше. Самая подходящая погода, чтобы лечь спать. Днем вряд ли станет светлее, и погода полностью соответствовала настроению Аннабелл.
Герцог стукнул в крышу, и карета тронулась.
— Как себя чувствует ваша матушка? — Тревожная интонация тронула Аннабелл до глубины души.
— Не очень хорошо. Я не смогла разбудить ее. И она почти ничего не ест.
Оуэн нахмурился:
— Вы хорошо знакомы с доктором Конвелом?
— О нем высоко отзывался аптекарь, у которого мы постоянно покупаем лекарства.
— Мой доктор его не знает.
Значит, герцог проверял ее! Аннабелл почувствовала негодование.
— Лондон — большой город.
— Не настолько, как вы думаете. — Он потер подбородок и уставился в окно, по которому ручьями струилась вода. — Я могу отправить своего доктора осмотреть вашу матушку.
Исключительно из соображений гордости Аннабелл собралась сказать, что в этом нет необходимости. Но тут до нее дошло, что доктор герцога, должно быть, лучший из тех, кого можно купить за деньги, именно такой и нужен был мамочке. К черту гордость!
— Спасибо, — выдавила она. — Мы с сестрой будем вам очень признательны.
— Я рад, что познакомился с вашей сестрой. — По-прежнему погруженный в себя, герцог смотрел в окно, за которым проплывали дома. Она предположила, что в данную минуту он представляет, как вальсирует с Дафной.
— Насколько
— Хотите узнать, что мне больше всего понравилось в ней?
Нет! Аннабелл не хотела, но все равно кивнула против воли и попыталась угадать его ответ. Она предположила, что услышит про «ее васильковые глаза» или «сияющие словно золото волосы». Мужчины — легкопредсказуемые создания.
— Мне понравилось, как она тебя рассмешила. Я еще ни разу не слышал, как ты смеешься. — Оуэн повернулся к Аннабелл и взял ее лицо в свои теплые ладони. — И то, что она назвала тебя «Белл». Это имя подходит тебе… Белл.
Глава 11
Оуэну захотелось поцеловать Аннабелл. Снова!
Он желал прижаться губами к складке на ее лбу и заставить забыть о семейных проблемах. Он был не прочь опять посадить Аннабелл к себе на колени и почувствовать, как ее мягкие ягодицы давят на его бедра. Каждый ее прерывистый вдох волновал его.
Но она была подавлена, и больше всего на свете ей сейчас, наверное, хотелось, чтобы он не тревожил ее.
Большим пальцем Оуэн провел по нежным щекам Аннабелл.
— Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь твоей матери. Обещаю. — Аннабелл улыбнулась, и он облегченно вздохнул, поняв, что сказал единственно правильную вещь. Приободрившись, продолжил: — Мне прекрасно известно, что такое переживать за свою семью. Я точно так же беспокоюсь о моих сестрах.
Она нахмурилась, брови скрылись за очками.
— Но они здоровы и счастливы. И вы знаете, что они ни в чем не нуждаются.
По сравнению с ее заботами тревоги Хантфорда представлялись смешными. Это не был вопрос жизни и смерти, однако после того как он лишился обоих родителей, ему в полной мере пришлось ощутить на себе, что означает долг перед семьей.
— Роуз может так и не заговорить до конца своих дней. Это лишит ее всего, что она могла бы испытать в жизни.
Аннабелл внимательно разглядывала дырку у себя на юбке.
— Роуз такая мудрая, и в ней столько тепла… Я иногда даже забываю, что она по-настоящему и не говорит.
— Я тоже. Обиднее всего то, что мне становится все труднее вспоминать ее говорящей. Я не имею в виду только, как звучали ее голос или ее интонации. Но и то, что говорила и как говорила. Она, например, хихикала над сплетнями в бульварных листках. У нее прерывался голос, когда она читала сцену, в которой Ромео находит Джульетту в склепе. А как она распекала меня за потравленных на охоте, по ее определению, «несчастных беззащитных лисичек»… Теперь она молчит, а я словно лишился части ее.
Аннабелл кивнула головой.