Во власти стихии
Шрифт:
— Стишечка, давай поднимайся, засоня! А то не успеешь и твои любимые блинчики со смородиной станут завтраком для Оликса, — мягкий и такой родной голос мамы звучал со смешком.
Во мне забурлили чувства нежности и счастья, когда мамуля гладила меня по непослушным волосам и целовала в щеку. Понежившись ещё немного, я открыла всё таки глаза и села на кровати.
— Ни за что! Я скорее спущусь к завтраку неумытой кикиморой, чем отдам братцу хоть один свой блинчик! — пробормотала я хриплым ото сна голосом.
После водных процедур и поглощения наивкуснейшего завтрака (с боем отвоеванного у Оликса), я начала собираться
Ох, не любила я эти моменты, когда в голове что-то щёлкает и у меня появляется острое желание сменить свои любимые кеды на каблуки, а штанишки — на элегантный наряд. Потому что, как правило, всегда, когда я выряжаюсь подобным образом со мной происходит какая-нибудь неприятность: то бегать приходится, то прыгать. А один раз даже пришлось идти на экскурсию на горы Вульфа на 15-сантиметровых шпильках. Туда я ещё кое-как дошла, под сочувствующие взгляды одногруппниц, а вот обратно я плюнула на все и пришлепала домой босиком (отмывала потом ноги два дня) и клялась, что ни в жизнь больше не напялю что-либо на каблуке больше трех сантиметров. Но этот писклявый голосок в моём подсознании снова убеждал меня, что надеть платье и каблуки — просто первая необходимость для каждой уважающей себя девушки! И я велась. Как и в этот раз.
Посмотрев в зеркало, я увидела перед собой красотку. До леди, конечно, не дотягивала, но была весьма и весьма хороша: темно-зеленое платье из бархата длиной чуть ниже колен. Оно выразительно очерчивало контуры пышных бедер, упругой груди и тонкой талии. На спине был золотой замок во всю длину платья. На стройных ножках красовались изумрудные босоножки на высокой шпильке. Золотистая кожа, яркие голубые глаза в обрамлении длинных чёрных ресниц и губы, накрашенные красной помадой. На голове красовался высокий конский хвост.
Полюбовавшись на себя, подмигнула отражению и побежала вниз, подхватив сумку.
— Милая, передай, пожалуйста, этот сонный порошек тетушке Ванде, она будет сегодня у вас в корпусе, — окликнула меня мама, когда я уже шагнула за порог, — а то её, бедную совсем бессонница одолела, а у нас его запасов все равно на год хватит.
— Хорошо, мамуль. До вечера! — чмокнула я её в щеку, закинула склянку с белым порошком в сумочку и побежала к вызванной мною карете.
Времени у меня оставалось ещё целых пол часа, поэтому я не особо переживала, когда мы встали в пробке на центральной улице. От моего дома до здания учебного корпуса добираться 15 минут, а выехала я раньше, так что запас времени у меня был.
Через пару минут безуспешного ожидания, я выглянула в окно, окинув взглядом вереницу карет и дилижансов, все больше начинало казаться, что, по закону полдости, мне не успеть вовремя. Как говорится, встань пораньше и опоздай не спеша! Если я опоздаю на занятие защитной магией, Мастер Гард обязательно сообщит отцу. И тогда наказания мне точно не миновать.
Посидев ещё 10 минут и пораскинув мозгами, я решила, что быстрее дойду пешком. Тут всего-то пройти здание мэрии и три домишки, думаю, 20 минут хватит с лихвой.
Расплатившись с кучером, я вышла на аллейке, за которой начиналась мэрия.
Она представляла собой два огромных здания-близнеца, расположенных друг напротив друга,
Мой папа был в мэрии частым гостем: родитель входит в совет, отвечающий за новые разработки, и несколько раз в неделю встречается с мэром. Когда мне было лет 16, отец таскал меня с собой на все собрания, мотивируя тем, что «вот вырастишь, закончишь академию и будешь здесь работать». Так как в сам зал заседания меня не пускали, я бродила по зданию, изучая его, или чаевничала с уборщицами, а иногда и с секретарями. Все закончилось, когда сын одной из служащих, которого мать также брал с собой на работу, начал оказывать мне знаки внимания. Чересчур настойчивые. И после того, как я разбила об него дорогущую вазу — подарок какого-то там посла, меня с собой больше не брали. (Папеньке тогда пришлось кругленькую сумму золотых отдать, что, естественно, были вычтены из моих карманных.)
Почти дойдя до мэрии, я услышала неразборчивые крики. Повернув голову на звуки, пытаясь разобрать, что происходит, влетела со всего хода в мужчину: он словно вырос передо мной широкой стеной.
— Проход через мэрию сегодня закрыт, — сказал он гнусавым голосом, мельком мазнув по мне глазами, — прошу пройти через соседний квартал.
— Как это закрыт? По какому это, интересно, поводу? — нахмурилась я, рассматривая свою преграду.
Только сейчас заметила, что парень был в форме императорской службы. Так, значит в мэрии происходит что-то важное: может гость какой столичный или тайный совет. Прямо очень тайный. А может свадьба сына мэра? Но тогда отец бы знал.
— Проход закрыт. Прошу Вас удалиться. Проход в квартале мэрии, без разрешающего документа, запрещен, — завёл парень, как старинную песню.
Я глянула на часы: осталось чуть больше 15 минут. Твою кикимору, если я пойду в обход, то не успею! Надо срочно что-нибудь придумать!
Договариваться с парнем было без толку — служба императора славится безоговорочным выполнением любых приказов. Туда отбираются только лучшие из лучших. Был у меня опыт, когда я пыталась поспорить с одним из служивых, так меня чуть не загребли в комнату дознания за «создание помехи выполнению долга императорской службы».
Я развернулась в сторону соседнего квартала, что начинался справа, через дорогу, мимоходом глянув через аллею на оставленный мной экипаж. Кажется, моя карета, уже без пассажира, даже не продвинулась дальше.
Неторопясь, зашагала, тайком осматривая территорию мэрии. Ага, через каждые 15–20 метров вдоль ворот стража. На самой территории никого не видно, это значит, что там, скорее всего, служивые на постах внутри зданий, а может купол морока, что будет мне на руку, если я пройду через охрану. Хммм, где-то по близости должна быть пожарная лестница. Придётся идти на хитрость: скажу туда забросило ветром мою опозновательную карту, если не повезет и меня заметят, а если нет — это будет моим спасением.