Во власти твоих глаз
Шрифт:
Брук замерла. От охватившей ее паники бешено забился пульс, и перехватило горло.
Он узнал.
Напряженность угрожающе нарастала, Тревис наконец вошел и закрыл за собой дверь. Но он не подошел к ней, а остановился позади одного из кресел и ухватился за его спинку.
Тяжелое предчувствие охватило Брук.
– Не скажешь ли ты мне… – он замолчал, переведя дыхание, чтобы приглушить угрожающую ярость в своих глазах, – кем же ты на самом деле была для моего отца? – Тревис не дал ей времени для ответа и задал другой вопрос: – Ты была проституткой? – В его голосе цинизм граничил с горечью.
– Нет, не была, – сказала Брук. – Как
Он окинул ее презрительным взглядом.
– Как? – Тревис впился пальцами в кресло так, что побелели суставы. Брук понимала, что он с трудом сдерживает свой гнев. – Как? – повторил он. – Уотсбери только что поздравил меня с успешным приобретением такой куртизанки, как ты. Кажется, ему самому это не удалось, – проворчал Тревис.
В устах Тревиса все звучало так отвратительно, но он еще не закончил…
– Я вызвал его за это оскорбление на дуэль, – продолжал он. – Уотсбери только рассмеялся и сказал, чтобы я спросил тебя, если не верю ему. Оказывается, ты была в большой моде в Англии. – Тревис усмехнулся. – Представляешь, каким дураком я выглядел, сообщая ему, что ты моя жена?
Брук чувствовала, как у нее разрывается сердце.
– Я знаю, как ужасно это звучит, – прошептала она. Сердце переворачивалось в ее груди, и какой-то странный холод овладевал ею. – И ты заслуживаешь ответов. – Она замолчала. – Но готов ли ты выслушать меня? По-настоящему выслушать? Или ты будешь судить меня, не узнав всей правды?
Лицо Тревиса омрачилось, он сомневался, и она поняла, что он уже считал ее виновной, и ему не хотелось узнать факты. Но затем, как обычно и случалось, он удивил ее, сказав:
– Я всегда считал себя справедливым человеком.
Брук указала на стул:
– Не хочешь ли присесть?
– Нет, – отрезал он, и мускул на его скуле снова дрогнул.
Брук глубоко вздохнула. Она знала, что он должен был думать. Ее рассердило, что он даже не допускал сомнений в ее виновности. Пока он еще не выслушал ее.
Выпрямив спину, она сидела на кровати. Она должна сохранять спокойствие. Она не струсит перед ним, как и перед любым мужчиной. Может быть, она не гордилась своим прошлым, но в то же время что еще она могла сделать? Ей надо было выжить.
Но это осталось в прошлом.
– Думаю, ты знаешь, что я воспитывалась в школе для девочек, – начала Брук; ее внешнее спокойствие скрывало внутреннее волнение.
Его губы насмешливо скривились.
– И это не было ложью?
– Тревис… – Брук передохнула. – Я никогда не лгала тебе. Может быть, я не все рассказала тебе о своей жизни, но я никогда не лгала тебе, – сказала она, ожидая, что он что-то скажет.
Но он только кивнул, чтобы она продолжала.
– Если помнишь ту ночь, когда буря погубила наш урожай, я рассказала тебе, как погибла моя мать, но я не сказала тебе, что через три дня после похорон мой отец, герцог Уинтерленд, перестал платить за мое содержание. Меня вышвырнули на улицу, в чем была. Я была напугана и голодала. У меня не было семьи… и никого, к кому я могла бы обратиться. И самое главное, у меня не было денег.
Она сжала руки, чтобы они не дрожали; одно воспоминание о том времени вызывало в ней ужас, даже спустя много лет.
– Можешь представить, каково это было, Тревис? – Брук пристально посмотрела на него. – Ты говоришь, у тебя была тяжелая жизнь, но то, что пережил ты, – ничто по сравнению с тем, что пережила я. У тебя всегда была семья, даже если ты с ней не ладил. И рядом
Надо отдать ему должное, Тревис не проронил ни слова.
– Проведя три дня на улице, – продолжала Брук, – три дня голодая и ночуя в закоулках и прячась от развратников, я вспомнила, что мать говорила мне, что если с ней что-нибудь случится и я попаду в беду, то мне надо найти ее подругу Фанни Синклер. Я покопалась в моем ридикюле и, к счастью, нашла адрес этой женщины. Фанни была любезна и встретила меня с распростертыми объятиями. Она мне сказала, что многим обязана моей матери. Сначала я не знала, что Фани была куртизанкой, но позднее поняла это. И тогда она сказала мне, что моя мать тоже была куртизанкой. Фанни никогда не подталкивала меня к этому занятию, но я не могла вечно жить за ее счет. Я не знала иного способа зарабатывать деньги себе на жизнь, поэтому попросила ее научить меня пользоваться единственным, что у меня было, – своей красотой, чтобы обеспечить существование. Я знала, что не хочу быть бедной или жить в чужой семье как служанка, зависеть от них и не иметь собственной комнаты и еды.
Я не хотела быть куртизанкой, Тревис. Ты должен поверить мне, я ведь знала, каково быть голодной и без гроша. Я не хотела быть вульгарной шлюхой, поэтому я выбирала только старых богатых мужчин, которым нравилось осыпать меня деньгами и драгоценностями. И только немногие из них были способны на какие-то близкие отношения. Большинство просто хотели покрасоваться под руку с красивой женщиной на зависть своим сверстникам.
– Как ты могла это делать? – скрипнул зубами Тревис.
– Когда нужны деньги, будешь делать что угодно. Я научилась владеть своими эмоциями и становилась бесчувственной. Это было только работой. Затем я встретила Джексона, и он предложил помочь мне оставить это занятие. Он был мне как отец. Он никогда не требовал от меня ничего подобного. Если он ехал в оперу, я сопровождала его, но никогда не спала с твоим отцом, – говорила Брук. – Я уверена, были люди, которые, судя по моему прошлому, считали меня любовницей Джексона, но я ничего не могла с этим поделать… Это было три года назад. Тогда к нам переехали твои кузины Джоселин и Шеннон, и они стали для меня сестрами.
– Почему они приехали?
– У обеих были причины, но я не хочу в них вдаваться. Это не моя история. В школе мы с Джоселин были близкими подругами, так что я ее знала. – Брук подумала о своих подругах и пожалела, что сейчас их нет рядом. – Если бы тебе когда-нибудь пришлось встретиться с ними, они бы тебе понравились.
Тревис слегка приподнял бровь.
– И мой отец просто принял их в дом?
– Я знаю, ты никогда не знал с этой стороны своего отца, но он был заботливым и любил этих девушек.
– Полагаю, он не мог полюбить только меня, – с сарказмом заметил Тревис.
– Это неправда. Я верю, что Джексон любил тебя, хотя и старался это не показывать. Заболев, он позаботился обеспечить нам дальнейшую жизнь. Шеннон и Джоселин хотели уехать в Америку, и Джексон подумал, что это хорошая мысль. Это дало бы мне возможность оставить прошлое позади и начать новую жизнь. – «Или я так думала», – сказала она себе, помолчав. Она нерешительно усмехнулась. – Он ничего не говорил о плантации, пока не почувствовал, что умирает, и с уверенностью могу сказать, что он ничего не сказал о тебе.