Во все Имперские. Том 4. Петербург
Шрифт:
Я швырнул очередной стул ему в ноги, а потом мой взгляд упал на лицо второго чиновника с серпом, этот был выше своего товарища на целую голову… И был еще хуже первого.
Я повидал много мерзких рож в своей жизни, но такого монстра вживую еще не встречал ни разу. Огромная лысая башка этого дылды скорее напоминала морду животного, чем человеческое лицо. Взгляд у чиновника был тупым и жадным, изо рта сочилась слюна…
Ага. Значит мой куратор не соврал, когда предупреждал меня, что дядю сопровождает людоед из клана Людоедовых. По словам
Но плевать на него. Первым надо вывести из строя его товарища, который подавляет всю магию. Если магию не включат — я просто вырублюсь через полминуты, у меня явно серьезное сотрясение мозга.
Дядя тем временем вскочил на ноги и одним ударом серпа перерезал масону-консерватору глотку. На пол брызнула широкая струя крови, масон заорал и забулькал вскрытым горлом. Его товарищи, оба сразу, бросились на дядю.
Мною же занялись людоед и давильщик магии. Людоед размашисто ударил меня серпом и рассек плечо, срезав крупный кусок плоти. Я закричал от боли, а давильщик магии взмахнул своим оружием, метя мне в горло. Видимо, вскрывать людям глотки серпами — коронный прием этих ублюдков.
Я отклонился назад, избежав серпа по горлу, но не удержал равновесия и повалился спиной на пол, чуть не воткнув шприц со снотворным в самого себя.
Плохо, очень плохо.
Уже лежа на полу, я умудрился пробить обеими ногами давильщику магии в живот, тот согнулся пополам и выронил серп.
Людоед пнул этот серп, отбросив его от меня, чтобы я не смог завладеть оружием.
Дядя тем временем одной стремительной комбинацией зарезал насмерть двух друзей масона-консерватора, одному он снес голову, а другому выпустил кишки.
Людоед бросился на меня, намереваясь забить меня ногами, но я схватил с пола кстати оказавшийся рядом стальной поднос официантки и резко пробил им людоеду по коленям, явно переломав их.
Людоед по-звериному взвыл от боли. Я перекатился, выхватил у людоеда серп и вогнал его противнику в пузо.
В лицо мне брызнула кровь людоеда, ощутимо вонявшая дерьмом. То ли потому что я вскрыл содержимое кишок людоеда, то ли потому что его кровь имела такой аромат от природы.
Шаманов встал на ноги и бросился на ощупь на дядю, из-за поврежденных глаз мой кореш все еще ничего не видел.
Дядя легко уклонился от этой атаки, а потом провел захват и сунул Шаманова головой в иллюминатор, высадив при этом стекло:
— Отдохни, парень.
Плохо, очень плохо.
Голова у меня болела невыносимо, дышать становилось тяжело, распоротая в двух местах серпом рука немела… Еще пара секунд — и я вырублюсь.
Я все еще лежал в партере, но кое-как пополз по деревянному полу. Тяжелые шаги кованых сапог дяди приближались:
— Куда ползешь, племянничек? От судьбы не уползешь. В последний раз спрашиваю. Будешь со мной сотрудничать? Пойми уже, баронет. Или ты мой друг, или ты труп. Третьего варианта нет.
Но третий вариант вдруг появился прямо
Я схватил самый крупный осколок, собрал остатки всех моих сил и бросился на давителя магии. Тот попытался остановить меня кулаком, но я ушел от удара, а потом вскрыл осколком противнику сонную артерию.
Потом я бросился на врага, от которого все еще фонило какой-то чистой тьмой, пожиравшей всю магию в округе, обнял давильщика магии и покатился с ним в обнимку по полу.
Мы ударились о столик, который упал и накрыл нас обоих, помешав уже подошедшему дяде зарубить меня серпом.
Я для верности парой ударов осколком бокала превратил горло давителя магии в кровавую кашу. Давитель всхлюпнул, меня залило потоками его крови, так что мой мундир теперь стал полностью красным.
Глаза мага подернулись пеленой, давитель был мертв.
В ту же секунду я ощутил прилив сил, как будто с моей шеи сдернули невидимую удавку. Я физически ощутил, как заживает моя растерзанная рука, как срастаются кости головы, как возвращается магия.
Но к дяде магия тоже вернулась, несколькими заряженными аурой ударами серпа он разрубил в щепу прикрывавший меня стол. Когда стол был уничтожен, я узрел дядю, с серпом в руке и объятого мощью желто-синей Нагибинской ауры. У меня когда-то тоже была такая, пока моя аура не стала фиолетовой после того, как мой организм перестроился на Лунную магию.
— Хочешь драться магией? — улыбнулся мне дядя, — Ну давай попробуем, почему нет.
— Давай, — буркнул в ответ я, поднял руку и скастовал стену огня, заклинание, впитанное мною у Огневича.
Из моей ладони родился огненный столп и стремительно рванул на дядю. Дядя заорал, как раненый зверь, его объяло пламя.
Серебряный серп в руке дяди на глазах расплавился, дядя повалился на пол и, продолжая орать, заметался.
Я вскочил на ноги и осмотрелся.
В ресторане теперь уже никого не было, кроме меня, дяди, людоеда, Шаманова, который кое-как вылезал из иллюминатора, и трупов на полу. Еще один маг в мундире полицейского генерала, то ли слишком пьяный, то ли слишком любопытный, так и остался сидеть за своим столиком довольно далеко от нас и с интересом наблюдал за сражением.
Хорошо хоть на смартфон не снимает, и на том спасибо.
Людоедов тем временем со странным выражением наслаждения на своей гадкой роже вынул из собственных кишок серп, который я ему туда вогнал. Рана на животе людоеда на глазах полностью затянулась.
Вот такой стремительной регенерации я, пожалуй, у магов до сих пор еще не видел.
Людоедов с наслаждением облизал серп, покрытый кровью, кусками его собственных кишок и дерьмом, а потом активировал свою бледно-розовую ауру и рванул на меня.