Во все Имперские. Том 4. Петербург
Шрифт:
Или не повесит. Шаманов вдруг решил, что живым этим ублюдкам не сдастся. Лучше уж умереть в бою, как истинный аристо и магократ, чем болтаться на виселице. Кроме того, ведь есть еще и Здравуров. Возможно вдвоем они смогут отбиться…
Здравуров тем временем уже поднялся на ноги и прокричал из-за спины Шаманова:
— Господа! Я Здравуров, лейтенант Охранного Отделения! А вот этот эскимос — пособник изменника Малого. Предлагаю живым его не брать…
Вот блин. Ну оно и понятно. Здравуров, видимо, хочет убрать Шаманова, как лишнего свидетеля.
— Да
— Не возьмете! Я вам сдаваться не собираюсь и ничего не рассказывать не буду, господа… — стараясь сохранять достоинство, заявил Шаманов.
Но сохранить достоинство ему не дали. Удары, заряженные разноцветными аурами офицеров, посыпались на Шаманова со всех сторон и сразу.
От первого он вроде увернулся, но второй свалил его, третий — впечатал в асфальт, а после четвертого удара по затылку Шаманов потерял сознание…
Глава 91. Схрон-банк
«Познайте же правду о пилюлях, верные братья!
Лишь Сыновья и Дочери небес, истинные ханьцы, способны есть пилюли и культивировать.
Лишь им на пользу наша Алхимия Старой Школы Речной Заводи.
О, я помню древние времена. Мудрецы старины писали об этом, они видели своими глазами, как островные макаки пытались есть наши пилюли!
И пришли монстры, и была великая бойня между монстрами и островными макаками.
Ибо когда недостойный вкушает пилюлю — всегда приходят они — БЕСПЛОТНЫЕ ГОСТИ, монстры и чудовища.
Так движется нечестивый: от БЕСПЛОДНЫХ ИДЕЙ до БЕСПЛОТНЫХ ГОСТЕЙ.
Так было с островными макаками, так стало и с континентальными поедателями хлеба.
Сорок тысяч раз говорил я, и сорок тысяч раз гнали меня!
Но я повторю в сорок тысяч первый — воистину, пилюли не принесут счастья белым.
Они — врата их погибели. И ведут это врата не к культивации, но к падению.
Закроем же их, верные братья. Не продадим белым ни одной пилюли, ни за золото, ни за почести, ни за вольности.
Кто же продаст — того из секты гнать и бить старым каменным бамбуком…»
Из Великой Нефритовой Скрижали мастера Зэнгжонга
Такси остановилось на набережной, возле старинного здания, где располагался «Схрон-Банк».
Во дворе банка рос огромный раскидистый каштан, что видимо должно было продемонстрировать любому богатство клана Схроновых, а еще умение этого клана обеспечить безопасность. Этому каштану явно уже шла не первая сотня лет, охраны заметно не было, но за все это время каштан никто не срубил и не спер.
Это безусловно вызывало уважение.
Вывеска на банке была золоченой, кроме названия банка на ней был изображен золотой ключ — герб клана Схроновых.
Само же здание было неказистым, штукатурка на нем местами обвалилась. Это меня немного напрягло.
— Эм…
— Потому что Схроновы известны не только своей безупречной репутацией, но и крайней скупостью, — пояснила Таня, — Я тебе уже говорила, братик. Так что думаю, им просто жалко денег на ремонт дома. Но это не имеет никакого значения. Ценности, которые им сдают на хранение, Схроновы хранят в подпространстве, куда кроме них самих, ни у кого доступа нет.
Так что обваливается этот дом или не обваливается — вообще не важно. Мой Источник будут хранить не физические стены, а магия Схроновых. И забороть эту магию не может даже сам Император.
Нам на уроках истории рассказывали. Когда был конфликт между Петром Первым и Царевной Софией Второй — Петр потребовал у Схроновых отдать ему сокровища Царевны. Но Схроновы отказали…
— И что Петр сделал со Схроновыми, когда победил Софию и воссел на престол? — поинтересовался я, — Он же её победил, я так понимаю?
— Да, он победил, — подтвердила Таня, — А со Схроновыми он ничего не сделал. Потому что они были верны своему нейтральному статусу. Это поразило Петра. Так что он даровал им банковскую монополию, и до самого начала двадцатого века все банки в Империи принадлежали Схроновым. Эту монополию у них потом отобрали, уже при Павле Вечном, но Схроновы до сих считаются лучшими в том, что касается хранения ценностей. Так что не переживай, братик. Пошли уже.
Тане явно не терпелось сдать на хранение свою лаврушку, чтобы ей не могли больше угрожать никакие враги.
В принципе я понимал сестру, я и сам до сих пор переживал, что так глупо просрал свой Источник. Так что с Таниным лавром я уже это ошибку не повторю.
— Сейчас, дай мне пару секунд, — попросил я Таню.
Я уже второй раз за последние пятнадцать минут набрал Шаманова, но никто не ответил. Потом я набрал принцессу, но её телефон вообще был вне сети.
Паршиво. Там явно произошло что-то нехорошее.
Впрочем, я не привык волноваться раньше времени. Возможно, принцессе и Шаманову просто не до телефонных разговоров. Вот если они не ответят через час — тогда уже буду дергаться.
— Ладно, погнали, — кивнул я сестре, а таксисту приказал, — Подождите нас. Мы на десять минут.
Мы вошли в холл банка, отделанный дорогими деревянными панелями. Никакой стойки с окошками тут не было, только ряд дверей. Видимо, Схроновы все дела вели строго в отдельных кабинетах. В принципе логично.
Очередей тоже не было, как и охраны, как и людей вообще. Только в центре просторного холла слонялся пожилой мужик, в черном мундире и с длинным лошадиным лицом.
Вот его рожа мне сразу не понравилась, а еще больше мне не понравился герб на его мундире — красный водоворот на черном поле. Такой герб я уже видел в Лицее, у не слишком приятного мне человека. Такой же водоворот украшал преподавательский мундир князя Глубины.