Во всем виновата книга – 2
Шрифт:
– В прошлый раз ты был увереннее, – заметил сыщик. Я пожал плечами, чувствуя себя настолько виноватым, будто сам убил отца. – Ладно, раз уж я здесь, стоит спросить тебя о том же, о чем я спрашивал твою маму. Не помнишь каких-нибудь странных гостей или телефонных звонков от незнакомцев?
Я считал себя атеистом, но был уверен, что врать полицейскому нехорошо – даже Рейнолдсу, напоминавшему бродягу в своих дешевых шмотках из «Гудвилла». Под мятым свитером и рваными джинсами скрывался полицейский значок, а мое бунтарство никогда не выходило за рамки дозволенного.
– На днях звонил какой-то мужчина и спрашивал отца. Наверное, не знал, что он умер.
– Что ему было нужно?
– Не знаю.
– Ты не сказал, что отец умер?
– Не мое дело рассказывать.
Рейнолдс усмехнулся:
– Решил прикинуться веником и вытянуть у него информацию? Умно. Лиам, из тебя вышел бы отличный детектив. Мне уже страшно за свое место!
Я не хотел обидеть Рейнолдса и не стал парировать, что лучше быть слепым, безногим дворником с раком мозга, чем полицейским. Вместо этого я сказал:
– Рыбка не клюнула.
– А перезванивать ты не пробовал? Знаешь, что у телефона есть такая функция?
– Знаю, но она не сработала.
– Еще один вопрос. – Рейнолдс внезапно сменил тему, позу и тон, который теперь звучал по-приятельски. – После гибели твоего отца мы изучили его церковные документы. Искали что-нибудь подозрительное, письма с угрозами и все в таком роде.
– Да ну! – сорвалось у меня.
– Верно. Мы ничего не нашли. Твоего отца действительно уважали.
Пустая болтовня раздражала меня. Это был последний свободный день, а я еще не успел оценить с десяток книг. Рейнолдс мне нравился, но беседа меня порядком утомила. Я не мог дождаться, когда он закончит.
– Скажи, у твоего отца был только один рабочий кабинет, в церкви, или дома тоже? Официально расследование не ведется, я взял отгул, как и ты, и ордера на обыск мне не получить. Но попытка не пытка.
– Только один, – с облегчением ответил я. Он так долго ходил вокруг да около, что я ожидал услышать вопрос о Библиях, а не такую ерунду.
– Раз уж мы с тобой верим в убийство, может, ты позволишь осмотреть его письменный стол?..
– Все домашние дела ведет мама. Можете взглянуть на ее бумаги, если это важно. Думаю, она не стала бы возражать.
– Если это тебя не затруднит, – ответил детектив.
– Нисколько, – сказал я и проводил его в большую комнату, в углу которой было мамино рабочее место.
Я сделал это с радостью, во-первых, потому, что комната находилась далеко от моей спальни, а во-вторых, потому, что маме было совершенно нечего скрывать.
Спускаясь по лестнице, я слышал за спиной тяжелое дыхание Рейнолдса. Ему не стоило так волноваться: я прекрасно знал, что он не найдет ничего полезного. Однако чем дольше я стоял, наблюдая за ним и переминаясь с ноги на ногу, тем сильнее я жалел о том, что впустил его. А если в мамином столе случайно окажется бумажка с упоминанием редких книг? К тому же минуты неумолимо шли – и у меня оставалось все меньше времени на изыскания.
Но я оказался прав. Рейнолдс не нашел ничего важного.
– Как я и предполагал, – вынужден был признать он, поднимаясь с маминого вращающегося стула. – Спасибо за доверие, Лиам. Извини, что потратил твое время.
Когда мы поднялись, он добавил:
– Лучше нам держать сегодняшнюю встречу в тайне, если не возражаешь.
– Конечно, – согласился я, не собираясь ничего рассказывать маме.
На пороге он снова поблагодарил меня и попросил связаться, если появится новая информация.
– Буду начеку, – сказал я и откашлялся почти так же неестественно, как мой брат несколькими днями ранее.
– Лечи кашель. – Рейнолдс подмигнул, протянул мне визитку, надел пальто и вышел.
Сквозь окошко в двери я заметил, что еще на дорожке он закурил сигарету. Вместо того чтобы бросить спичку в высокую мокрую траву, которую стоило бы еще разок подстричь
«Ушлый мужик, – подумал я тогда. – Пренебрегать его расположением, а тем более злить его – опасно для здоровья». Вообще-то, я был уверен, что раз в церкви, в отцовском кабинете, никаких бумаг не нашли, то их и не было.
Это предположение оказалось ошибочным и довело меня, еще в нежном подростковом возрасте – Аманда, прости, что мои мысли тогда были заняты не тобой, – до язвы.
Почему ошибочным? Буквально через час, разобравшись с «Рождественской песнью» Диккенса 1843 года издания (раскрашенные вручную иллюстрации Джона Лича) и альдинским Лукрецием начала шестнадцатого века, я открыл одну из последних Библий и обнаружил внутри не книгу, а значительную сумму денег – около тридцати тысяч – и стопку бумажек. Перевязанные резинками пачки банкнот я положил обратно трясущимися руками, а бумажки осторожно разложил на кровати. Я сразу понял, что именно нашел. Это были квитанции о покупке. Я рассортировал их по книгам, поспешно осмотрел сокровища в оставшихся Библиях, бегло занес данные в свой собственный каталог и сложил всю коллекцию в коробки из-под детских комиксов, которые продал, чтобы купить приставку. Прибравшись в кладовке, я аккуратно поставил туда коробки, прикрыв их старой одеждой, спортивным инвентарем и спальным мешком. Теперь обнаружить книги смогла бы лишь команда археологов. Себе я оставил лишь Библию, которую отец читал в свободное от коллекционирования литературных памятников время, и ту, в которой лежали деньги и квитанции.
Мне всегда казалось странным, что у отца, обладавшего громким, могучим голосом, почерк был как у изящной старой леди. Выходило как-то по-дурацки. Его львиный рык мне уже не услышать, а вот кошачьи пометки на квитанциях и документах сохранились. Во мне проснулся настоящий счетовод, и я принялся изучать бумажки. Поначалу меня поставили в тупик закодированные пометки. Что, скажите, могло означать $ИНГБ0 или $АОБ00? Я пал духом. Среди непонятной писанины проскакивали имена Мильтона, Драйдена, Свифта и По. Книги некоторых из них – не всех – лежали в моей кладовке. Но тут я нашел смятый клочок бумаги, на котором было написано «$Иоанбгслв0», и после непродолжительных раздумий меня осенило. Вот он, код! Мой отец взял имя апостола, убрал повторяющиеся буквы, чтобы каждая из оставшихся соответствовала числу от одного до девяти, и добавил ноль. «Неплохо придумано, папа», – с чувством гордости за отца подумал я. От воспоминаний меня кинуло в жар, будто температура и вправду поднялась. Я вздрогнул, подумав о том, чего ему стоило собрать все эти книги и не выдать секрета, и тут в дверь снова позвонили. Понимая, что эта стопка бумаг не менее ценна, чем сами книги, я убрал их обратно в Библию и сунул под подушку, надеясь, что даже инопланетяне или вампиры не опустятся до того, чтобы отобрать у несчастного скорбящего мальчика его экземпляр Слова Божьего.
Уже приученный осмотрительно относиться к незваным гостям, я выглянул из окна второго этажа и опешил: перед домом стоял черный «мерседес», который я видел в тот жаркий августовский день. Ничего хорошего это мне не сулило. Но я не мог до конца своих дней прятаться в доме, как книга внутри Библии, в надежде, что деловые партнеры отца – а я был уверен, Аманда, что это именно один из них, и в ту минуту отчаянно захотел оказаться в твоих теплых, нежных объятиях – оставят меня в покое. Аминь.
Звонок повторился. Что ж, волков бояться – в лес не ходить. Я спустился и открыл дверь. Передо мной стоял мужчина средних лет в шикарном непромокаемом пальто со стоячим воротником. Седеющие усы, голубые с металлическим отливом глаза, вид человека, умудренного опытом. Выглядел он как типичный богатый горожанин.