Во всем виновато шампанское
Шрифт:
Поэтому, когда его сообщения пришли в форме приказа, я почувствовала облегчение от того, что решение было принято за меня. Кроме того, я всегда могу уйти.
Водитель был профессионален, достаточно любезен, чтобы не комментировать мои заламывающие руки и постукивание ноги.
Зная, что Николас не проводит все свое время в Нью-Йорке, я была потрясена, подъехав к шикарному зданию на краю Центрального парка.
Поблагодарила водителя и направилась к стеклянным дверям, мое сердце колотилось со скоростью света. Но, несмотря на безумный
Это было глупо. Я должна поймать такси и убежать.
Возможно, Николас просто хотел, чтобы я пришла, и он мог уволить меня без свидетелей. Хотел дать понять, что ему жаль, прошлая ночь была ошибкой, и он не хотел меня расстраивать.
Потому что это была ошибка, верно?
Я покачала головой посреди тротуара, не обращая внимания на взгляды прохожих. Это безумие.
Я сделала шаг назад, когда воспоминание о жестоких словах Кэмдена и пощечине отца заставили меня замереть на месте.
Даже если все это закончится провалом, и я останусь без работы, все еще собираясь выйти замуж за Кэмдена, я должна была, по крайней мере, хотя бы попытаться. Я должна быть уверена, что испробовала все возможные варианты.
Высоко подняв подбородок, вошла через стеклянные двери в изысканный вестибюль. Консьерж, конечно же, отправил меня на верхний этаж. Двери открылись в небольшой вестибюль с одной дверью, рядом с которой стоял круглый столик с цветами. Вестибюль выглядел словно недостижимая мечта, и никак не ассоциировался с человеком, который, как я знала, жил за этой дверью. Успокаивающие кремовые тона и мягкий, теплый свет скрывали хладнокровного человека.
Выкинув из головы эти мысли, я постучала в дверь и затаила дыхание в ожидании.
Дверь открылась перед Николасом, которого я никогда раньше не видела. Он все еще был в брюках и рубашке после работы, но стоял босиком на сером деревянном полу, галстук снят, а верхние пуговицы расстегнуты, показывая темные волосы.
Находила ли я когда-нибудь волосы на груди такими сексуальными?
Внезапно мои облегающие черные брюки и накрахмаленная белая рубашка показались мне чересчур нарядными.
— Верана. Добро пожаловать, — сказал Николас, когда я застыла на месте после того, как он отступил.
Я сглотнула и сорвалась с места, делая последние шаги через порог, оставляя иллюзию позади.
— Вера. Можешь называть меня Верой.
— Вера. Тебе подходит.
— Спасибо.
Он взял мою сумочку и положил ее на столик в прихожей, после чего повел меня дальше в квартиру. Удивительно, но хотя цвета не были теплыми, в ней не было прохлады, которую я ожидала. Серый диван с мягкими подушками и пледом располагал к тому, чтобы на нем поспали. Мне хотелось снять туфли и погрузить пальцы ног в кремовый ковер, украшающий открытое пространство гостиной.
Все вокруг говорило о комфорте, хотя и выглядело безлико.
Вдобавок ко всему, закат солнца над Центральным парком сделал все остальное незначительным.
— Какая красота.
— Неплохой
— Понятно.
— Из столовой тоже неплохой вид.
Стеклянная стена простиралась по всей длине открытой комнаты, охватывая гостиную, столовую и современную кухню.
Я последовала за ним к длинному деревянному столу.
— У тебя бывает много гостей?
— Нет.
— О. Просто у тебя очень большой стол.
— Я почти ничего не выбирал. Я выбрал обстановку только в спальне, кабинете и гостиной, поскольку там провожу большую часть времени. В остальном оставил все на усмотрение дизайнера.
— О.
Так красноречиво, подумала я, борясь с желанием закатить глаза.
— Вина?
Моя затяжная головная боль почти заставила меня отказаться, но напряженные плечи и покалывание нервов заставили меня кивнуть головой.
Еда таяла у меня во рту. Несомненно, это одно из лучших ризотто, которые я когда-либо пробовала.
— Поразительно.
— Спасибо. Моя бабушка любила готовить и сделала все возможное, чтобы научить меня.
— Это ты приготовил? — Я чуть не подавилась.
— Я взрослый мужчина за тридцать. И знаю, как не умереть с голоду.
— Просто предположила, что ты заказываешь еду.
— В основном да, но это для удобства. У меня нет времени готовить то, что хочу.
— Что ж, спасибо. Это на самом деле поразительно. Моя мама готовила потрясающее ризотто, но не учила меня.
— Может, я когда-нибудь научу тебя.
Я посмотрела на него через стол, и первый намек на предстоящий разговор возник, между нами. Его полные губы скользнули по вилке, а острая челюсть напряглась под густой щетиной, которая ему очень шла.
Его темные глаза, в которых не было ни малейшего отблеска лесного ореха, который я видела раньше. Они казались такими глубокими, что я могла бы потеряться в них, если бы зашла слишком далеко.
Я опустила взгляд к своей тарелке, стараясь не обращать внимания на тепло, распространившееся в груди. Возможно, он был расслаблен, потому что мы встретились на его территории. Я должна была относиться к этому как к деловой встрече на вражеской территории. Если последние дни и научили меня чему-то, так это тому, что я должна была постоять за себя. Мне нужно было отбросить сказки и надежду на то, что все образуется.
После его комментария разговор прекратился. Я избегала зрительного контакта, и чем дольше тянулся обед, тем больше я волновалась, что Николас скажет, что совершил ошибку, и собирается уволить меня. Может, я неправильно поняла его комментарий.
Краем глаза наблюдала за тем, как он медленно положил салфетку на тарелку и откинулся на стуле. Мне не нужно было поднимать глаза, чтобы понять, что он смотрит на меня. Я чувствовала это, словно жгучее прикосновение... словно шепот, призывающий меня посмотреть вверх и взглянуть правде в глаза.