Во всем виновато шампанское
Шрифт:
– Не думай, что я не слышал твои тихие нуждающиеся стоны. Черт, я чувствовал запах твоего сладостного возбуждения. Это напомнило мне о том, насколько вкусная у тебя киска.
– Она сглотнула, я ухмыльнулся и наклонился ближе.
– Сейчас я мог бы опуститься на колени, закинуть твое бедро себе на плечо и поглощать твою сладкую п*зду. Больше всего на свете я хочу погрузить в тебя язык и поиграть с твоим клитором. Лучший гребаный завтрак в мире.
Я провел носом по её щеке, двигаясь к уху.
– Пять лет - долгий срок, Верана. Сдавайся.
И
– Нет.
Она быстро ополоснулась и ушла, прихватив по пути полотенце.
– Можешь бежать, Верана, но мы оба знаем, что ты хочешь этого так же сильно, как и я.
Она злобно оглянулась через плечо.
– Пошел ты, Николас.
Я рассмеялся над ее разочарованием, чувствуя себя немного лучше, большая часть тепла ушла. Но меня беспокоили чувства, глубоко зарывшиеся в места, о существовании которых я и не подозревал.
Когда я вышел из душа, то обнаружил Веру спящей, свернувшуюся калачиком на краю кровати. Прошептал ее имя, чтобы убедиться, что она не притворяется. Но когда я взял с тумбочки ее телефон, она не пошевелилась.
Я быстро вычислил ее пароль и подключил телефон к USB, который дал мне Ксандер. Программа будет поддерживать телефон в рабочем состоянии, но блокировать любые новости и звонки от ее отца и их компании. Две недели - то, что мне нужно для воплощения моего плана, и если она узнает о происходящем, то прервет все прежде, чем я нанесу удар.
Я положил телефон на место и снова подключил его к зарядке. Медленно прикрыв дверь, следя за каждым ее движением, я набрал номер Арчера.
– Акции только что были проданы, - поприветствовал он, не утруждая себя любезностями. Мы так долго работали вместе, что в этом не было необходимости.
– Хорошо. Кто-нибудь поднял тревогу?
– Насколько я могу судить, нет. Мне пришлось покопаться в записях, но в пункте говорится, что, как только она выйдет замуж, они принадлежат ей, и никто другой их не контролирует.
Я приобретал акции «Mariano Shipping» в течение многих лет. Небольшими партиями то тут, то там через различные подставные компании, поскольку не хотел поднимать шум, но этого было недостаточно. По крайней мере, пока Верана не оказалась у меня в руках с нужным количеством акций. Теперь ее доля принадлежала мне, «Mariano Shipping» погружалась в финансовую яму, а у меня было все необходимое, чтобы ускорить крах.
– Мы пробудем здесь три дня, затем отправимся на яхту. Ксандер дал мне программу, из-за которой ее телефон перестанет работать, она будет в неведения.
– Хорошо. Я протолкну бумаги и буду ждать сигнала от тебя.
– Хорошо.
– Не могу поверить, что это наконец-то произошло.
– Ага, - пробормотал я.
– Не будь таким взволнованным, - пошутил Арчер.
Я потер грудную клетку, наполнившуюся теплом из-за воспоминания о смехе Веры, когда нам предложили шампанское при входе в частный самолет.
Затем вспомнил крики дедушки, когда он понял,
Это воспоминание, словно ушат холодной воды охладило мое сердце. С меньшей уверенностью, чем раньше, я ответил:
– Я рад, что это наконец случилось.
– Хорошо. Продолжай в том же духе.
Мы завершили разговор, и тяжесть дня навалилась на меня. Я вошел в комнату и увидел, что маленькое тело Веры занимало пространство на ее стороне кровати, ее рука тянулась к моей стороне, словно она непроизвольно искала меня. Я лег и провел пальцами по ее раскрытой ладони, не ожидая, что она вцепится в нее и прильнет ко мне.
Никаких сомнений. Напомнил я себе.
Я слишком долго и упорно работал, чтобы позволить этой женщине удержать меня.
Я не мог позволить жару, который она создала во мне, сжечь мои цели дотла.
ГЛАВА 27
– Ладно, я обязана спросить. Зачем ты третий раз за день наклоняешься, подбираешь камень и засовываешь его в карман.
– О, просто традиция в моей семье, - объяснил он.
Он отвернулся и рассмеялся. Я наблюдала за ним, восхищаясь мягким изгибом его губ, когда он предался воспоминаниям о семейных традициях. Итальянское солнце медленно опускалось, день переходил в ночь, и красные, пурпурные, оранжевые и розовые цвета сияли, словно идеальный фон за его широкой грудью, обтянутой белоснежной рубашкой. Из-за смуглого цвета кожи он выглядел более похожим на итальянца, чем я, и все же выделялся среди толпы туристов вокруг фонтана Треви.
– Традицию начал мой отец. Он собирал камни в определенных местах, куда бы мы ни поехали, мой дедушка продолжил ее ради меня после смерти моих родителей.
– Мне нравится эта традиция.
– Моя семья следовала традициям, но ни одна не вызывала у меня такой улыбки, как у Нико.
– Я не знала. Не видела ничего подобного дома.
Я не испытывала ни малейших затруднений, называя квартиру Нико домом. Обычно меня шокировало, как легко это слетало с моего языка.
– Потому что я не храню их в квартире. Мы всегда хранили их в пластиковых пакетах.
– Ты был близок с ними?
– Очень, - сказал он, опустив глаза. Когда он оглянулся, его губы слегка подрагивали от грусти.
– Мы всегда вместе путешествовали. Отец говорил, что если работа отрывает его от дома, то не должна отрывать от семьи. Он был хорошим человеком.
– Похоже, что так и есть
– Когда я был слишком мал для путешествий, он привозил камни, пока мы не начали собирать их вместе. Мама жаловалась, что все ящики стола забиты пакетами с камнями, и закатывала глаза, когда папа говорил, что есть вещи поважнее декора. Она спорила, потому что любила украшать дом, а он вскакивал и отвечал ей, что лучше бы она любила танцевать.