Во всем виноваты «Битлз»
Шрифт:
— Вон они как изощряются, — сказал Директор, — небось «Кока-кола» какая-нибудь. Тысяч пятьдесят долларов ухлопали, не меньше.
Самолёт, как нарочно, сделал небольшой вираж, чтобы протащить рекламу прямо мимо нас.
Уже можно было прочитать четырехметровые буквы «ROTARY».
Мы с ним разинули рты, смотрим друг на друга, он меня щиплет, я его: не спим ли?
Казалось, прошла целая вечность, пока самолёт не подлетел ещё ближе, и я с неимоверным облегчением прочитал маленькие буковки «club». Боже мой! Всего-навсего «РОТАРИ клуб», а мы-то напугались. Надо всегда надеяться на лучшее.
Но,
Приятные, знающие, хорошо говорящие по-русски экскурсоводы — естественно, бывшие ленинградцы и москвичи — показывали в Иерусалиме памятные места, связанные по преданию с житием и деяниями Христа.
Вот улочка, по которой жарким полднем 33-го года Иисус нёс на Голгофу крест. Она размечена специальными плитками: именно в этих местах земля обагрилась кровью Спасителя.
Вот Гефсиманский сад, где он был арестован стражниками Пилата, а вон там — Голгофа, место распятия.
Даже нерелигиозных людей, но людей с воображением при виде Гроба Господня начинало трясти. А что говорить о тысячах верующих, прибывающих сюда со всего мира поклониться Святыням!
Наши артисты, которые стали все чаще посещать Святую землю, тоже с большим интересом осматривали храмы разных религий, соседствующие друг с другом, знаменитую Стену Плача и, наконец, сам Гроб Господень, за обладание которым воевали несколько поколений крестоносцев.
Экскурсоводы детально останавливались на исторических подробностях, на датах крестовых походов, а наши тоже в грязь лицом не ударяли и на радость экскурсоводам задавали разные вопросы, показывающие нашу твердую позицию если не в религиозной, то в исторической культуре. Так, например, один наш молодой популярный певец, женившийся{В 2006 году уже благополучно разведшийся} на королеве советской эстрады, проявил к Гробу неподдельный интерес, сбив гида с ног вопросом: «А что, правда, ОН до сих пор там лежит?»
У нас, как всегда, к сожалению, времени не хватало, чтобы все осмотреть. Пробежались по-быстренькому по основным местам, и осталось около часа — побывать у Стены Плача.
Уже на подходе стали попадаться солдаты с оружием, и вскоре выяснилось, что к Стене не пройти, так как на площади должно было состояться принятие присяги молодыми израильскими воинами.
Человек восемьсот новобранцев в аккуратной форме расположились строем перед трибуной, на которую вскоре должны были подняться старшие офицеры; говорили, что ожидают министра обороны.
Играла торжественная музыка, толпились с цветами взволнованные родители.
Надо сказать, что в Израиле отношение к армии особенное. Военная служба считается почётной не на словах, а на деле. Часто на улице можно видеть «голосующих» солдатиков (кстати, ходят они с оружием), и больше минуты, как правило, им ждать не приходится: первая же машина останавливается, любой почитает за честь подвезти своего защитника.
Солдаты и офицеры в Израиле питаются одинаково и носят одну и ту же форму — красивую и практичную. Разница только в знаках различия. И ещё: устав израильской армии не предусматривает сохранение тайны. Военнослужащий, попавший в плен, имеет право рассказать все военные секреты, если от этого
Кстати, о точке зрения. Есть такая изящная притча:
«Приходит на приём к врачу человек. В высоком колпаке. Доктор спрашивает: «Ну-с, какие у нас проблемы? Что беспокоит?»
Больной печально снимает колпак, и доктор видит, что на его абсолютно лысом черепе сидит большая лягушка. Причём она как будто приросла к коже головы пациента.
— Боже мой! Как же это произошло? — спрашивает поражённый врач, — с чего началось?
— Сначала у меня появилась небольшая бородавка на задней лапке, — вежливо поясняет лягушка».
Церемония принятия присяги обещала быть очень интересной, жаль, что времени у нас не было, но всё-таки протолкались поближе, в первый ряд.
Я стоял и, глядя на солдат, думал: «Вот они — «ястребы Тель-Авива».
С детства меня пугали Америкой, бундесвером, а уж слово «Израиль» имело прямо-таки неприличный оттенок. Что-то вроде чёрта или страшного дядьки с мешком, но сейчас, конечно, время другое, поэтому я не очень-то и забоялся.
Пора было уходить. В этот момент раздался сигнал трубы, призывающий к вниманию, и на трибуну поднялись офицеры.
Строй замер, но всё-таки сразу было видно, что солдаты эти — молодые, необученные, потому что многие из них продолжали ещё вертеться, разговаривать и озираться на вытирающих слёзы умиления родителей, а когда несколько «ястребов» заорали: «Эй, — «Машина времени»! Макаревич, эй!» — стало ясно, что до настоящей дисциплины им ещё далековато.
А так вообще ничего себе страна.
Сочи — темные ночи
Тёмная южная ночь. Вязкая темнота, никакой разницы между открытыми и закрытыми глазами. Я стою на узеньком карнизе, уцепившись за стену всеми своими мурашками. Правой рукой держусь за ржавый штырь, забытый каким-то альпинистом, левой — за майку. Пальцы моих ног свисают над бездной. От свежего ночного ветерка довольно прохладно, далеко внизу мелькают огоньки редких машин, а в голове — мысли о прикованном Прометее. Время остановилось, но вот-вот прилетят орлы клевать печень. Очень страшно, решаю глаза всё-таки закрыть…
И начинался-то этот день в Сочи довольно необычно — не с пляжа. С утра пошёл небольшой дождь, потом прояснилось, и я отправился вместо моря в зал, где мы работали, посмотреть, что да как.
Аппаратура наша уже стояла, но сцена была занята: заканчивалась генеральная репетиция какого-то смотра, фестиваля или еще чего-то.
В зале маялись человек сто отдыхающих, забредших на громовые звуки тяжёлого металла. Звуки издавали бойкие ребята в атласных костюмах.
Потом вышел конферансье и стал что-то настойчиво спрашивать у зрителей. Тут я отвлекся, потому что музыканты за спиной ведущего стали совершать какие-то молодецкие выпады, садиться на полушпагат, а гитарист даже довольно сносно лягнул басиста.