Водные врата
Шрифт:
— Она сбежала, — Маттео пришлось зажать рукой рот Тзигоне, чтобы унять ее вспышку негодования; затем он аккуратно отпустил ее: — Я дал слово жрецам Азута, что буду держать это в тайне, исключения — лишь предыдущие обещания. Клятва нерушимой дружбы между нами одна из них. Кива преследует тебя всю твою жизнь, поэтому я подумал, что обязан тебя предупредить.
— Спасибо, — рассеяно проронила Тзигона. — Значит, у тебя та же проблема что и у меня: нужно найти кого-то, но так, чтобы никто не догадался. У тебя есть на примете кто-то, кому можешь довериться? Как
— Боюсь, эта тропа ведет в тупик. Зефир умер смертью предателя. Все те, кто его знал, зарылись как можно глубже.
Тзигона наградила его оценивающим взглядом:
— Цинично. Это что-то новенькое для тебя.
Маттео вздохнул:
— Мы можем поговорить серьезно, хотя бы на время?
— Один из нас может, это точно, — проворчала она.
Он пропустил мимо ушей дружескую поддевку:
— Как джордайн, я поклялся служить королеве, моему патрону. Как друг, я пообещал помочь тебе узнать, что произошло с твоей матерью. Обе вещи весьма важны для меня, но Кива должна быть найдена, и как можно скорее.
— Согласна, — с готовностью ответила Тзигона, — а почему ты ищешь Киву в Халарахе?
— Я здесь не за этим. Мне приказали вернуться. Я продолжу поиски, как только получу разрешение покинуть дворец.
Она обдумала его слова.
— Что произойдет с джордайном, который попросту соберет вещи и уйдет?
— Я не знаю, — ответил он с удивлением. — Насколько мне известно, такого никогда не случалось.
— Хм… — Тзигона одарила его косым взглядом из-под опущенных ресниц, но не стала больше задавать вопросов.
Какое-то время они еще разговаривали на отвлеченные темы, и Маттео смеялся гораздо больше, чем за два последних месяца. После того, как Тзигона ускользнула по своим делам, Маттео продолжил путь во дворец, уже с легким сердцем.
Он направился прямиком к палатам королевы. Как и ожидалось, в мастерской кипела работа. Маттео отыскал Беатрикс за столом, в глубине комнаты, и подошел ближе, намереваясь выразить почтение. С таким же успехом можно было обсуждать философию с кошкой. Ее величество ни разу не отвлеклась от недоделанного механизма, безразличная ко всему, кроме крылатого металлического создания, что обретало форму в ее руках.
После нескольких неудачных попыток, Маттео отправился искать сенешаля. Оказалось, Тимонк в винном погребе распивал золотое хаэлру. Юноша вошел тихо и мягко притронулся к запястью мужчины. Пойманный на полуглотке, испуганный Тимонк отпрянул, булькая протесты. Пряная жидкость пролилась на одеяния сенешаля. Маттео поставил кашляющего, бессвязно бормочущего мужчину обратно на ноги:
— Я извинюсь сразу, как только вы объясните, зачем меня отозвали.
В туманных глазах сенешаля отразился намек на осмысленность.
— Ей становится хуже, — сказал он подавлено. Он показал перевязанную руку. Медленно, трясущимися с перепою пальцами он снял повязку.
Маттео в изумлении распахнул глаза. На руке сенешаля было только
— Один из механизмов? — тихо спросил джордайн.
Мужчина кивнул в ответ:
— С тех пор как вы ушли, все, чем она занималась — это конструировала механизмы.
— Почему не донесли королю?
В ответ Тимонк лишь громко фыркнул — пьяно, и с насмешкой.
Маттео похлопал бедолагу по плечу, затем повернулся и ринулся вверх по лестнице, ведущей из дворца королевы. Он прошел через тройные двери, ограждающие остальной двор от вторжения изобретений Беатрикс, миновал механических ледяных драконов, которые стояли на страже, и направился прямиком через зал, ведущий к палате королевского совета.
Полная и миловидная женщина в синем наряде королевского глашатая остановила его у дверей. Ее лицо помрачнело, когда джордайн рассказал о случившемся; она попросила его подождать. Глашатай вернулась быстро.
— Его величество сейчас вершит правосудие, но выслушает вас, как только освободится.
Маттео кивнул в знак благодарности и стал пробираться через толпу, собравшуюся в зале с высокими сводами. Он тихо ждал в алькове, пока последний проситель не получил аудиенцию. Наконец король распустил придворных и стражу и жестом пригласил Маттео подойти.
Со вздохом, полным признательности, Залаторм снял корону и поставил ее на пустой стол справа от себя. Пространство слева было завалено пергаментами — безмолвным свидетельством множества каждодневных вопросов, которые поглощали все внимание могущественного волшебника.
Король Халруаа был мужчиной среднего роста и скромной наружности, с мягкой бородой каштанового цвета и задумчивым, почти мечтательным выражением лица. Казалось, он был средних лет, а ведь уже правил страной всю жизнь Маттео, всю жизнь неизвестных родителей Маттео и родителей его родителей.
— У вас обеспокоенный вид, Маттео, — заметил король. — Поскольку вы — джордайн, ваши заботы трудно определить прорицанием. Говорите прямо.
— Сенешаль королевы призвал меня обратно в столицу, выражая опасения за здоровье ее величества, — осторожно начал Маттео. — Есть многое в ней, чего я не понимаю. Если я служу ей, я должен знать, как она стала такой, какая она есть сейчас. Вы можете рассказать мне о ее жизни до того, как она появилась в Халарахе?
Тема была щекотливая, и Маттео сомневался в возможности построить разговор так, чтобы никого не задеть; это был самый тактичный ход, которым он мог воспользоваться. Однажды король уже доверился ему. Возможно, если Залаторм начнет рассказывать о темном прошлом королевы, им удастся свернуть разговор к ее нынешним бедам.
На лицо Залаторма залегла тень. Он поднял руку и рассеяно потер подбородок.
— Беатрикс родилась в семье волшебников и выросла в небольшом селении у северо-восточных холмов, — устало проговорил он. — Все Халруаа знает ее историю. Кринти атаковали и жестоко расправились с каждой живой душой в том поселке. Беатрикс была единственной выжившей.