Водный Феникс. Книга третья
Шрифт:
— Да…
Я продолжала висеть на дереве. Чувствовала боль, слышала звуки вокруг и определенно была еще жива, но в тоже время и нет… Отец забрал у меню всю волю к жизни. Даже когда я была готова сама с ней расстаться, он все равно нашел способ заставить меня страдать. Страдать и подчиняться…
— Выжди час, ты меня понял? Я должен уже быть в поместье, когда ты снимешь свою бесполезную сестру с дерева и отнесешь ее к целителям. Не раньше и не позже! — Отец явно обращался к Григорию, про присутствие которого я успела давно забыть.
Доволен, наверное,
— Нож отнесешь ей в комнату. И скажи целителям, что случайно увидел, как она из леса выползала, или вроде того. Выскажи предположение, что это Огнева с ней поквитаться решила, лишним не будет. В остальном ты ничего не знаешь — понял? Не подведи меня. Не будь, как твоя сестра. Ты ведь не хочешь оказаться на ее месте?
— Нет, отец. Я тебя не подведу!
Ожидаемый ответ… Но что-то в голосе Григория было не так. Он что, плачет?
Хотя если подумать о том, как все это выглядело со стороны, его можно понять. Одного лишь воспоминания о том, как ломались один за другим мои бедные пальцы, хватило для того, чтобы сознание наконец провалилось в блаженное забытье…
Очнулась я от боли во всем теле. При этом не могла даже пошевелиться. Тело будто отнялось, забрав все чувства, кроме боли. А еще постоянная тряска, которая еще больше все усугубляла. Меня несли, это я смогла понять, но соображала с трудом: очень медленно и будто с неохотой.
Я даже не понимала, кто, куда и зачем меня несет. И никак не воспринимала тихий шепот, бесконечно повторяющий одно и то же, снова и снова:
— Прости… Прости меня, я не хотел…
Через пару минут я вновь потеряла сознание, и пришла в себя уже не скоро. Я пропустила момент, когда брат принес меня в больничную палату и стучал ногой в закрытую дверь.
Как раздраженная поздним и неожиданно-шумным визитом Светлана Владимировна открыла дверь и очень удивилась, увидев меня вновь. А после, одним лишь взглядом оценив состояние… Впервые женщина разозлилась так, что ее аура стала до жути похоже на ту, что временами окружала моего отца.
Стоило Григорию положить меня на кровать, как женщина буквально вышвырнула его в коридор, не слушая никаких оправданий. Вышвырнула его силой, но брат даже и не думал сопротивляться или перечить ей. И никому об этом не рассказывал впоследствии, но навсегда изменил свое мнение на счет этой добрейшей сердцем целительницы.
Я не слышала, какими словами она наградила вылетевшего Григория и что было потом. Но всю ночь, даже в бессознательном состоянии, я ощущала присутствие женщины, которая по капельке возвращала жизнь в мое изломанное и израненное тело.
Проснулась я только в обед. Все болело даже сильнее, чем вчера! Но я хотя бы могла двигать
Светлана Владимировна выглядела почти также плохо, как я себя чувствовала.
— Очнулась наконец? Ты меня здорово напугала, девочка… Когда я сказала тебе вчера, что не хочу больше видеть в моих палатах, я имела в виду, чтобы ты была аккуратнее со своим здоровьем! Ладно, поругать еще успею, сейчас я тебя покормлю…
— Простите… Спасибо вам… — это все, что я смогла ответить, после чего по щекам покатились слезы. И снова я всем доставляю проблемы. Особенно обидно, когда я становлюсь обузой для хороших людей! Сколько же ей пришлось потратить на меня сил и времени, если я могу двигаться после всего, что вчера произошло?
— Не извиняйся. Сейчас перекусишь, и я позову ректора. Расскажешь все, что сможешь вспомнить. Это ужас какой-то: чуть не убили на территории академии! Да тех, кто это сделал, надо не то что исключить, а сразу в тюрьму!
— Не надо! Не зовите, пожалуйста…
— Как это не надо? — женщина с ложкой горячего супа в руке даже замерла от удивления. — Не бойся, пока мы во всем не разберемся, ты будешь со мной, и здесь тебе ничего не грозит! Поэтому просто постарайся рассказать о том, что получится вспомнить…
Переубедить Светлану Владимировну мне так и не удалось, и буквально через пару минут после окончания неловкой для меня трапезы, в палате уже находились Фион Аристархович и Степан Викторович.
Я не сказала ничего. На вопрос ректора ответила, что почувствовала удар по затылку и больше ничего не помню. Он мне не поверил, но и не стал давить. Куда тяжелее пришлось с куратором…
Степан Викторович попросил оставить нас с ним наедине, после чего изо всех сил постарался убедить меня в том, чтобы я поделилась с ним любой информацией, что может помочь найти виновника. И как же сложно было ему отказать, когда он искренне переживал за меня и хотел помочь!
Но я не рассказала. Однако одного моего молчания было достаточно, чтобы куратор понял, кто именно виноват в моем плачевном состоянии. Мне со слезами на глазах пришлось упрашивать его ничего не предпринимать и не поднимать шумиху, иначе мне же будет только хуже. Отвратительное чувство… Я понимала, что сильно задеваю преподавателя, который искренне хочет мне помочь. Но по-другому поступить не могла.
Настроение я ему точно испортила, но очень надеюсь, что он все же прислушается к моим мольбам. Ректор в свою очередь больше не стал развивать эту тему, но определенно что-то задумал…
Как же я устала…
За недолгий разговор с преподавателями все мои силы куда-то испарились. Зато я смогла вновь провалиться в спасительный сон без сновидений, в котором не было всех этих сложностей и страданий. Вот бы он длился вечно…
Глава 40