Водопад грез
Шрифт:
Натаза посмотрел на меня все с тем же бесконечным изумлением, не замечая моей грубости.
— Получается, он… исцелен?
— Нет, — ответил я. — Нет, если ты сейчас заберешь его отсюда. Мийа сказала, что требуется много времени, чтобы закрепились эти изменения. Нужно время.
Фахд снова хрюкнул, на этот раз недовольно.
— Мийа, — произнес Натаза с помрачневшим лицом.
— Он потеряет все, что приобрел! — сказал я.
— Пойдем, Джеби, — прошептал он. — Пойдем домой. Мама ждет тебя.
Он прошел снова через кольцо стражей, унося сына к ждущим боевым кораблям. Джеби снова начал сопротивляться. Он звал
Фахд надвинулся на меня и заслонил ребенка до того, как я сумел ответить. Он снова схватил меня за куртку.
— Когда она вернется?
— Кто? — спросил я.
Он ударил меня свободной рукой, другой удерживая меня на ногах мертвой хваткой.
— Ты, мелкий насильник над мозгами. Когда?
— Не знаю! — пробормотал я, страстно желая плюнуть ему в лицо.
— Какого черта ты не…
Я попытался увернуться от приближающегося удара, удивленно поднял глаза, когда его не последовало.
Перримид шагнул между нами. Я посмотрел в лицо Фахда, не зная, кто из нас был более удивлен.
— Прекрати, — сказал Перримид с тихой уверенностью, которой на самом деле у него не было.
Фахд вырвал у него свою руку.
— У тебя здесь нет никаких полномочий, — сказал он возмущенно. Но не попытался снова ударить меня. — Если ты действительно ничего не знаешь, парень, считай себя уже мертвым, — пробормотал он, толкая меня вперед, сквозь кучку вооруженных людей к флайерам.
«Кот!»
У меня перехватило дыхание, когда этот голос прозвучал в моей голове. Это был не Джеби. Это была Мийа.
«Нет! — мысленно закричал я. — Нет! Здесь Тау». — Я не знал, какого дьявола она вернулась так рано, почему сейчас?
Мое тело двигалось по балкону само по себе, а мозг рвался из тисков пространства-времени, чтобы найти ее и сказать «прощай».
«Кот». — То, что она хотела сказать мне, долетело до меня лишь в виде эмоции. Наша телепатическая связь прервалась, когда меня втолкнули в открытый люк корабля. Они посадили меня во флайер. Натаза уже был здесь, с Джеби на коленях. Мальчик сидел, держа в руках ярко раскрашенную набивную игрушку. Он поднял глаза, словно почувствовал меня, прежде чем увидел, и его глаза округлились. Я почувствовал, что Мийа проникла через меня, чтобы коснуться его мыслей в последний раз.
— Мамочка! — крикнул он, протягивая руки. Натаза опустил их, нахмурившись. Мийа исчезла, и никто ничего не понял, кроме меня.
Я снова почувствовал ее внутри себя, ее мысли были наполнены страданием. Мое внимание совершенно рассеялось, и я потерял ее совсем. Джеби снова заплакал. Я почувствовал его страх и непонимание, когда легионеры пихнули меня на сиденье и пристегнули к нему.
«Не плачь, Джеби. — Я попытался внутренне собраться, чтобы показать ему, что все идет так, как должно быть. — Ты скоро будешь дома». — Я начал понимать наконец, как Мийа находила силу защищать его, хороня свои страхи ради безопасности их обоих.
Джеби снова приник к Натазе, сжимая игрушку, но его покрасневшие от слез глаза не отрывались от меня. Глаза Натазы — тоже. Он глядел на меня, на легионеров, меня окружавших, на Фахда и Перримида, которые взошли на борт вслед за мной. Он удивлялся, какого черта меня посадили в тот же флайер, где сидел он с сыном, думал, что Фахд — ублюдок, а Перримид — дурак.
Наконец
Перримид уселся рядом со мной.
— Какого черта ты здесь? — спросил я.
— Выполняю свою работу, — спокойно ответил он, глядя на Джеби. Но в мыслях его было: «спасаю ваши жизни».
Удивление сразило меня, как пощечина. Я повернулся на сиденье.
— Если бы ты с самого начала нормально выполнял свою работу, то ничего этого не произошло бы.
Его лицо превратилось в каменную маску. Посмотрев на него, я увидел Киссиндру в его чертах, в его глазах, в его мыслях. Он встал, не ответив ничего, и пошел вниз по проходу, чтобы сесть рядом с Натазой. Я не успел спросить его о Киссиндре. Я обругал себя за то, что сказал такое, за то, что вообще что-то сказал.
Эскадрилья флайеров пошла на взлет, и, выровнявшись, полетела над рифами в сторону Тау Ривертона. Я смотрел на Джеби, сидящего на коленях у отца, начинающего уже делить с ним его необузданную радость, почувствовал, что мальчик начинает вспоминать, что этот человек когда-то был частью его жизни. Остальные легионеры сняли один за другим шлемы и перчатки, говорили с отцом, улыбались и играли с мальчиком. Тут были не только мужчины — среди легионеров оказались и женщины.
Все их поздравления, их забота, их радость были неподдельными. Что-то сместилось в моей голове, когда я понял, что у таких же безликих машин убийства, расстрелявших гидранскую демонстрацию, был разум, были свои мысли. Эти люди были друзьями Натазы и гордились, что приняли участие в спасении его сына.
Теперь они едва обращали на меня внимание. В наручниках, привязанный к сиденью, я не представлял угрозы для них, и я не был человеком… даже человеком. Я выбыл из существования, пока мы не прибудем в Ривертон. Тогда они вспомнят обо мне. Мысль об этом радости мне не принесла. Я откинулся на спинку сиденья. Ссадины стягивали кожу на подбородке, а я пытался набраться откуда-нибудь мужества встретить то, что мне предстоит.
Мийа в безопасности. По крайней мере, это я знал. И о Джеби позаботятся те, кто любит его. После всего случившегося Тау не убил его. Я не знаю почему, но пока он в безопасности, причина такого поворота не имеет значения. Время, отведенное нам побыть вместе, прошло. Я знал, что так будет, я даже не мог сожалеть об этом.
Я попытался сконцентрироваться на Джеби, на мягком море комфорта, окружающем его, попытался представить, каково это — иметь отца, который искал тебя и наконец нашел. Но у меня не было отца, и представить нашу встречу у меня не получилось.
Чистая, крепкая нить пси-энергии, связывающая нас с Джеби, истончалась — сигнал стал отрывистым. Я снова собрался, думая, что его потревожили мои эмоции. Но сделав так, я понял, что дело не в этом: монастырь оставался за нашей спиной, а с ним и его чудесное целебное влияние. Внезапно я вспомнил, что не только Джеби потеряет все, что вернули ему рифы. Потеряю все и я.