Водовство

Винсент Ник

Харджеону нравились жилые палубы, нравился их хаос. Гвардейцы были тут в почете. Все они. Любой из них. А ему нравились женщины. Не такие жесткие, не убийцы вроде Криид или слишком умные, как доктор Курт. Ему нравились грустные, спокойные и одинокие женщины.

Таких женщин он презирал. Даже больше, чем самого себя.

III

— Это по поводу женщин, — сказала Элодия.

— А что с ними не так? — спросила Тона. — Ты так ничего

и не рассказала. Выкладывай уже хоть что-нибудь, если хочешь, чтобы я помогла.

— Всякие мелочи, — ответила Элодия. — Я знаю многих из них. Это жены, подруги и просто женщины рабочие.

— Конечно ты их знаешь, — сказала Тона. — Именно по этой причине они и уважают тебя, приходят к тебе. У тебя есть среди них положение, и ты относишься ко всем как друг. Ты не должна позволять им тебя использовать, Элодия.

— Нет, не в этом дело, — ответила она. — Они обсуждают всякое в основном между собой, но я слышала такое… Такое, что заставило меня забеспокоиться.

— И что же это? — спросила Тона.

— Там много бедных женщин. Они живут сообща и стараются друг за другом присматривать. Но многие женщины в одиночку пытаются воспитать своих детей. У кого-то уже есть взрослые дети в рядах гвардии. Некоторые уже потеряли мужей и детей в кампаниях.

— Так было всегда, — ответила Тона. — Я не знаю, как они справляются, но им всегда приходилось так жить.

— В этом и дело, — парировала Элодия. — Что-то происходит. И они уже не могут сводить концы с концами.

— О чем ты? — спросила Криид.

— Они напуганы. Они прячутся, запираются. Также были и происшествия.

— Они как-то себе навредили? — спросила Тона.

— Об этом и болтают молодые девушки.

— Но это все слухи?

— Женщины болтают всякое, и они все взволнованы. Но что-то точно происходит.

Тона ударила о стол бутылкой амасека.

— В Проливе Избавления было жарко. Мы понесли огромные потери. Половина роты Е погибло. После такого всегда неспокойно.

— Ты думаешь все будет в норме? — спросила Элодия.

— Надеюсь. Но ты не рассказала мне ничего такого, с чем бы я могла обратиться к Гаунту.

Элодия ахнула.

— Нет, я не хочу, чтобы ты это сделала, — произнесла она. — Я просто….

— Я понимаю. Ты волнуешься. Может попробуешь что-нибудь выяснить? Поговори с кем-нибудь из старших. С кем-нибудь из лидеров, если ты их знаешь. И приходи через пару дней.

— Ты уверена? Я не хочу тратить твое время впустую.

— Все равно тут больше нечем заняться. Я схожу с ума до такой степени, что подтягиваюсь от потолка.

— Спасибо, — сказала Элодия.

IV

Руки Харджеона крепко сжали горло Элавии, пока ее губы не стали синими. Он видел, как кожа ее шеи побелела в

местах возле его пальцев, когда он усилил нажим. Женщина попыталась сказать ему не делать этого, но ее глаза лишь выпучились.

В этом узком пространстве едва хватило бы места для двоих, чтобы просто передвигаться, не говоря уже о борьбе. Ему нужно было держать все под контролем. Нары отделялись друг от друга листами пластали. Вместо люков были занавески, а укромное местечко было только в отсеках в конце рядов напротив опорных балок.

— Пойми, — прошипел он, чтобы его не услышал кто-нибудь из солдат, тут и там шныряющих возле жилых отсеков. — Если ты кому-нибудь скажешь мое имя, я тебя убью. А ты знаешь, я на это способен.

Женщина наконец обмякла. Харджеон не смог удержать весь вес ее тела. Он отпустил ее, и Элавия неуклюже повалилась на землю. Он услышал, как хрустнул ее локоть, а затем еще один похожий звук, когда она ударилась головой в области брови. Рука была сломана. А на голове останется серьезный синяк.

Харджеон присел и дождался, пока Элавия придет в сознание. Спустя пару минут, как раз, когда он уже начал терять терпение, она закашляла, шумно вдохнула и затем застонала от боли в локте. Когда она села, ее рука безвольно повисла. Она поднесла правую руку к голове. У нее шла кровь.

— Ты ничтожество — выплюнул Харджеон. — Ты недостойна этого пособия. Это я его для тебя выбил, и я могу его забрать. Пойдешь к властям — выроешь себе яму. Ты же знаешь, что это значит?

Элавия даже не смела поднять на него взгляд. Она кивнула.

— Хищение у имперской гвардии — карается смертной казнью. Если расскажешь им о пособиях, они узнают, что и ты тоже причастна. И пустят пулю в твою тупую черепушку. Пойми это.

Элавия прекрасно все понимала. Понимала, что ее любимый погиб на Яго. Он принадлежал ей и для них этого хватало. У других людей было то, что они называли браком, но они так не хотели. Харджеон ей все объяснил. Она платила ему процент, чтобы она могла и дальше получать выплаты. Все, что она хотела — остаться с имперской гвардией и пройти тот путь, которым пошел бы ее возлюбленный, попытаться жить без него так, как она прожила бы эту жизнь вместе с ним.

Харджеон поднял воротничок своей формы, поправил задние поля куртки и ушел.

Капитан мог заткнуть ему рот, даже мог его унизить, но для этого он был у него один. А для Харджеона здесь были дюжины женщин, которых он пытал, которых обирал. Во время этих поборов со вдов помимо получения денег у рядового был свой мотив на заднем плане, и он уже получал свое.

V

— Уже уходишь? — спросил Бан.

— Ты не против? — спросила Элодия. — Я пообещала кое-кому…