Водяная магия
Шрифт:
— Спасите ее. Мы очень скоро умираем в неволе.
Фрэнсис посмотрел вниз и успел заметить нечто живое — отчасти белое, отчасти зеленое и темно-коричневое, — стремительно исчезнувшее под камнем, на котором стояла Мэвис. Теперь уже никто не держал его за ногу.
— Ну и дела, — растерянно пробормотал он, только сейчас наконец переведя дыхание. — Ты слышала?
— Еще бы не слышать!
— Это не могло померещиться нам двоим одновременно. Жаль, что мы не узнали, кого именно надо спасать,
— Как ты думаешь, чей это был голос? — спросила Мэвис.
— Русалки, конечно, чей же еще?
— Значит, волшебство все-таки началось…
— Русалки — это не волшебство, — сказал Фрэнк со знанием дела. — Это обычные живые существа, ничуть не волшебнее летучих рыб или каких-нибудь там жирафов.
— Но она появилась, когда ты читал стих про Владычицу моря.
— Да, но Владычица моря вовсе не была русалкой, — уверенно заявил Фрэнсис. — Они обе живут под водой, но Владычица — это одно, русалка — совсем другое, и не надо смешивать две совершенно разных вещи. Идем, нам давно уже пора быть дома.
— А почему бы ей иногда по собственному желанию не превращаться в русалку? — предположила Мэвис. — Ведь она наверняка может изменять облик.
— Гм, пожалуй, ты права. Почему бы и нет, в конце концов? Представь, если с нами и впрямь говорила Владычица моря, обернувшаяся русалкой — с ума можно сойти! Тогда меня больше ничто уже не удивит… Хотя, погоди, тут выходит загвоздка — ведь их было две: одну мы только что слышали, а вторая находится где-то в неволе. Какая же из них Владычица? Я всегда полагал, что Владычиц не может быть больше одной…
Беседуя таким образом, они вернулись к тому месту, где осталась их обувь. Мэвис присела на камень и, подняв с земли свои вывернутые наизнанку чулки, задумчиво произнесла:
— Я, конечно, не думаю, что нам это померещилось, однако я слышала о всяких научно доказанных чудесах вроде обмана слуха и зрения. И потом, ведь бывают такие фокусы — взять хотя бы индийских факиров, — когда сразу многим зрителям чудится одно и то же. Помнишь, дядя Фред рассказывал нам о фокусе, который называется… как же он называтся?
— Не важно, как он там называется, — сказал Фрэнсис, возившийся со шнурком ботинка, — но я твердо знаю одно: если мы и дальше будем делать вид, будто ничего особенного не случилось, мы потеряем, возможно, единственный в жизни шанс прикоснуться к настоящей — не научной и не факирской, а самой настоящей волшебной магии. Вспомни, как поступают в таких случаях люди из книжек. Они просто говорят: «Похоже, тут не обошлось без какого-нибудь колдовства!» и больше не ломают над этим голову, притворяясь, будто их мучают ужасные сомнения. Магия действует только тогда, когда в нее верят, иначе это была бы не магия, а… а… словом, черт знает что!
— Тетя
— Вот-вот, именно это я и пытался тебе втолковать. Мы ведь с самого начала чувствовали, что в этом деле замешана магия. Неужели теперь, когда чудо действительно произошло, мы упустим такую шикарную возможность? Да ни за что на свете!
Они закончили обуватьсяи и поднялись на ноги.
— А как насчет младших? — спросила Мэвис. — Расскажем им обо всем?
— Придется, — сказал Фрэнсис. — Было бы свинством оставить их в стороне. Впрочем, они все равно не поверят.
— Остается еще узнать самое главное: кого мы, собственно, должны спасти? — напомнила Мэвис.
На сей счет Фрэнсис, как это ни странно, не испытывал особого беспокойства; он почему-то был твердо уверен, что со временем — и даже очень скоро — им все станет известно. Однако он предпочел пока не сообщать Мэвис об этой своей ни на чем не основанной уверенности, а просто сказал:
— Бежим к дому!
И они побежали.
Кэтлин и Бернард встретили их у ворот, приплясывая от возбуждения.
— Где вы пропадали?! — еще издали закричали они. — Почему ушли без нас? Эй, Фрэнки, да ты весь мокрый!
— Плмолчите, сам знаю. Подумаешь, упал в море, — ответил им старший брат, проходя через ворота во двор.
— Могли бы и нас разбудить, — сказала Кэтлин обиженным, но не очень сердитым голосом. — Впрочем, вам же хуже: из-за этой прогулки вы пропустили кое-что очень важное.
— Что такое?
— Есть новости, — сообщил Бернард. — Великие, грандиозные новости! Сенсация — высший класс!
— Какие еще новости? Ну-ка, послушаем.
— Прямо не знаю, сказать вам или нет… У вас, наверное, и без того куча своих дел, — Бернард был явно раздражен тем, что его не взяли в первый поход к морю. Оно и не удивительно: всякий другой на его месте — даже вы или я — был бы, пожалуй, раздражен ничуть не меньше.
— Брось выделываться, — сердито сказал Фрэнк, хватая Берни за ухо. Бедняга завопил благим матом, в ответ на что из распахнутого окна гостиной послышался голос мамы:
— Дети, дети, сейчас же перестаньте! Что у вас там за гвалт?
— Ничего, мама, все в порядке, — откликнулся Фрэнсис. — Ладно, Берни, не будь таким вредным, выкладывай свои новости.
— У меня болит ухо! — такова была единственная информация, которую они смогли выудить из упрямца Бернарда. Стоит ли говорить, что информация эта не показалась им столь уж ценной.
— Хорошо, — сменил тактику Фрэнсис, — у нас тоже есть кое-какие известия, но мы вам ничего не скажем, верно, Мэвис?