Военная агентурная разведка. История вне идеологии и политики

Соколов Владимир Н.

Отменена подчиненность Особых отделов военным. Военная контрразведка окончательно вышла из подчинения армейского командования.

За три года (1929–1931) военная разведка получила из госбюджета 2 725 754 доллара США и 1 643 560 червонных рублей, политическая разведка — примерно столько же. Если к этому приплюсовать валюту, которую получал Отдел международных связей Коминтерна, то есть партийная разведка, то смело можно сказать, что разведывательная триада Сталина стоила для советского народа дорого.

Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило смету расходов на 1932 г.: ИККИ — 1 456 000, ОМС -411 тысяч золотых рублей. Кроме того, Отдел международных связей имел свой специальные текущий счет в Госбанке под названием «8-я база физкультурников

из Спортинтерна» на случай, когда слово «Коминтерн» употреблять нежелательно. Для нужд ОМС использовались также валютные поступления в фонды МОПР и других международных организаций.

Немецкой полицией практически полностью уничтожены мастерские по изготовлению фальшивых документов для функционеров Коминтерна.

Разведупр возобновил прерванную в 1928 г. работу по подготовке партизанских и диверсионных действий на Западе и Востоке. Этой деятельностью руководил сначала Христофор Салнынь, затем — Хаджи Мамсуров и Гайк Туманян.

Л. Троцкий в своих публичных выступлениях, в печати высказывает прогноз о большой вероятности прихода фашистов к власти в Германии.

Январь 1932 — декабрь 1933 года

Из протокола допроса арестованного в 1938 г. наркома внутренних дел Ежова, сознавшегося в сотрудничестве с разведкой Германии с 1930 г.:

«— Как немецкая разведка завербовала Жуковского? Вербовка осуществлялась через вас?

— Шпионскую связь с Жуковским я установил в 1932 г. при следующих обстоятельствах: Жуковский тогда работал в качестве заместителя торгпреда СССР в Германии. Я в то время был заведующим Распредотдела ЦК ВКП(б). Как-то, находясь в Москве,

Жуковский обратился ко мне с просьбой принять его для переговоров.

Незадолго до приезда Жуковского в Москву в бюро загранячеек, которое тогда входило в состав Распредотдела ЦК ВКП(б) и было подчинено мне, поступили материалы, характеризующие Жуковского крайне отрицательно. Из этих материалов было видно, что Жуковский провел ряд торговых операций, которые были убыточными для Наркомвоенторга. Из этих материалов было также видно, что Жуковский в Берлине путался с троцкистами и выступал в их защиту даже на официальных партийных собраниях советской колонии. На этом основании партийная организация советской колонии настаивала на отзыве Жуковского из Берлина. Зная, что эти материалы должны поступить ко мне, Жуковский, видимо, и ожидал, что я первым начну с ним разговор по поводу его дальнейшей работы за границей. Я напомнил ему о промахах в его работе. Жуковский дал мне свои объяснения и в конце беседы спросил мое мнение о том, может ли он продолжать свою работу в советском торгпредстве или будет отозван в Москву. Я от ответа уклонился, обещал ему разобраться в материалах и результаты сообщить. В то же время у меня возникло решение передать все компрометирующие Жуковского материалы в Берлин, чтобы их мог использовать Артнау и завербовать Жуковского для сотрудничества с германской разведкой. Я считал Жуковского своим человеком, и любое мое поручение по линии немецкой разведки он беспрекословно выполнял.»

В центральные союзные и республиканские органы государственной власти массово стали поступать жалобы от граждан, проживающих на территории Украины, относительно «перегибов» в сфере украинизации. Например, по состоянию на январь 1932 г. в одном из самых многонациональных городов Донбасса — Мариуполе в общеобразовательных школах не осталось ни одного русского класса. Такая же тенденция существовала и в других южных районах республики.

Не смогли заглушить недовольство населения ни угрозы показательных процессов, ни реальные постановления «троек». Чаще всего люди шли на глухой протест: игнорировали посещение курсов украинского языка, не выписывали «обязательных» для каждого жителя украинской республики украиноязычных национальных изданий

и т. д. и т. п. В этих условиях многие газеты шли на хитрость, печатая все заголовки по-украински, а статьи — по-русски: только так их читали.

Данные обстоятельства искусственно создали условия, когда командный состав РККА и НКВМФ вместе с членами семей в массовом порядке по рапортам покидал пределы республики. Не обошел этот процесс и разведорганы.

Вмешался Сталин. Существующая тенденция обороты резко снизила. В городских школах начали создаваться русскоязычные классы первоначально для детей силовиков, а после — в зависимости от желания населения. В поселках и сельской местности процесс административного внедрения украинского языка во все сферы их жизни продолжался вплоть до начала Великой Отечественной войны.

Ущерб, нанесенный ударной коллективизацией, низкие урожаи, резко возросшая продразверстка, засуха и неурожай 1932 г. — все это вместе явилось причиной разразившегося в СССР с сентября самого страшного голода за всю историю Европы XX

в. Наиболее ужасные последствия он имел на Украине, на Кубани и Дону, где местные коммунисты и комсомольцы — преимущественно этнические украинцы — отличились не только в кардинальном подходе к вопросу о языке, но были и самыми активными в Союзе в революционной смене патриархального, сложившегося веками уклада жизни на селе, в раскулачивании и высылке «мироедов» в необжитые местности. В области коллективизации руководители этих регионов соперничали-соревновались между собой, стараясь доказать всем остальным в СССР, что они могут не только «грамотно балакать» и «гарно сшвати», но и качественно, с размахом делать дело. В связи с возникшей ситуацией центральная власть в отношении субъектов Союза придерживалась тактики стороннего наблюдателя: «Кашу варили на местах, вот теперь сами пусть ее и расхлебывают большущей ложкой».

Существовали и другие причины голода. Дело в том, что плодородные черноземы Украины, Кубани и Дона трудны в обработке. Бедные же российские земли легко пахать. И пашут их сохой, а соху вполне может тянуть лошадь. Чернозем же «сошкой» не поднять — нужен плуг. А плуг лошадь не потянет, необходима хотя бы пара волов. Вот и пахали: в России лошадью, а на Украине, Дону и Кубани — волами.

Объединение в колхоз характеризовалось тем, что все семьи деревень и сел сдавали в общее пользование свои участки земли, свои плуги и своих лошадей и волов, на которых они уже совместно обрабатывали общую землю.

В то время в СССР во внутриполитической сфере сложилась ситуация, когда правительство страны принимает решение о коллективизации, а оппозиция — те же члены ВКП(б) — «поясняет» крестьянам, что из этой затеи ничего не выйдет, что правление колхозов сданный скот разворует и пропьет и т. д. и т. п. Что крестьянину делать? Вот «ушлые», чтобы не сдавать свой тягловой скот в колхоз, начали его резать. Но резали не всех животных подряд.

Дело в том, что исторически славяне конину едят плохо, тем более мясо рабочих лошадок (павшими лошадьми откармливали свиней). А вол — кастрированный бык — это говядина. Ее славяне употребляют с удовольствием. Поэтому, собственно, в большей части России при коллективизации тягловая сила колхозов осталась в неприкосновенности. Данное обстоятельство способствовало полному засеву посевных площадей, и осенью, несмотря на засуху, колхозники увозили по дворам тонны хлеба.

А на Украине, Кубани, Дону начался голод. Почему? Да в процессе коллективизации 1929–1932 гг. под видом кулаков, членов их семей и приспешников (родственников и друзей) «кулацкого отродья» выселили в отдаленные регионы значительное число твердо стоящих на земле хлеборобов, забили значительное количество волов. В результате осенью 1931 — весной 1932 г. из-за нехватки рабочих рук и тяглового скота засеяли не все площади озимыми и яровыми культурами. Да еще засуха ударила. Хотя даже при ней, сохранив прежние посевные площади, голода можно было бы и избежать.