Военная агентурная разведка. История вне идеологии и политики
Шрифт:
В декабре 1939 г. Сталину к 60-летию (по официальной версии, родился 9 декабря 1879 г.) присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и медали «Серп и Молот» за номером один. Этой «звездочкой» он очень гордился и никогда с ней не расставался.
Юбилей вождя омрачался тем, что финские вооруженные силы, едва насчитывающие 200 тысяч солдат и офицеров, нанесли с первых дней конфликта серьезный урон миллионной Красной армии, оснащенной тяжелой бронетанковой техникой и обеспеченной поддержкой с воздуха. Одетые в белые маскхалаты, финские лыжники появлялись из лесов и, расчленяя длинные колонны советских войск, уничтожали их по
Украины) С.К. Тимошенко, войска которого осуществили прорыв мощной системы долговременных укреплений финнов, так называемой линии Маннергейма.)
В советской историографии — это отдельный двусторонний локальный конфликт, не являющийся частью Второй мировой войны. Зарубежные историки рассматривают его как наступательную операцию Советского Союза против соседнего государства во время Второй мировой войны. Международной общественностью действия СССР были признаны агрессивными, в результате его исключают из Лиги Наций. Германия же, скрыто оказывая военную помощь финнам, старалась всячески ослабить Советский Союз: в конце 1939 г. переговоры Геринга со шведскими представителями привели к тому, что немцы начали продавать Швеции свое вооружение, а та обязана была такое же его количество из своих запасов поставлять в Финляндию.
По состоянию на декабрь 1939 г. в СССР каждый пятый человек старше 10 лет не умел ни читать, ни писать.
По итогам 1939 г. в Советском Союзе, по сравнению с 1934 г., выпуск танков увеличился в 2 раза, бронемашин — в 7,5 раза. В то же время существенно сокращено производство тракторов, грузовиков и другой мирной продукции.
Так, «Ростсельмаш» в 1939 г. выполнил свое годовое задание на 80 %, но при этом план по военной продукции — на 150 %.
В период с 1 января по 31 декабря 1939 г. из органов госбезопасности были уволены 7372 человека (каждый пятый оперативный работник). В то же время вместо них принято на оперативные должности почти в два раза больше сотрудников — 14 506 человек (45,1 % всей численности оперативного состава), абсолютное большинство которых составляли партийные и комсомольские работники (их называли «бериевским призывом»).
Берия сменил три четверти руководящего состава госбезопасности. Чекистский аппарат значительно помолодел. Изменился и национальный состав руководителей: исчезли поляки, латыши, немцы (представители «иностранных национальностей», как тогда говорили), резко сократилось число евреев. Убрали всех чекистов, состоявших в молодости в каких-то других, кроме ВКП(б) и ее предшественниц, партиях (эсеры, анархисты и т. д.) или принадлежавших к враждебным классам, то есть родившихся не в пролетарских семьях.
В тот период советские места лишения свободы были переполнены и не могли принять всех «нуждающихся в перевоспитании» граждан. С целью решения возникшей проблемы в 1939-м из лагерей освобождено 223,6 тысячи незаконно репрессированных лиц, из колоний — 103,8 тысячи. Для заполнения освободившихся мест арестовано 200 тысяч человек, не считая лиц, депортированных из западных областей Белоруссии и Украины после раздела Польши осенью 1939 г.
К концу 1939 г. все «советские» немцы были переселены на Алтай
С целью недопущения обучения в вузах детей «врагов народа» в них вводится кураторство НКВД. Кураторы тесно сотрудничали с отделами кадров учебных заведений. В их задачу также входил надзор над личными и моральными качествами преподавателей, их политическими взглядами и симпатиями.
Кроме того, по настоянию Берии, были расширены права Особого совещания при НКВД СССР, которое выносило внесудебные приговоры в тех случаях, когда не было никаких доказательств.
В 1939 г. принимается новое положение о внутренних тюрьмах НКВД. Новым документом запрещалось извещать родственников о смерти подследственных и выдавать им трупы для похорон.
ГУЛАГ стал постоянно расширяться. Правительство ставило перед НКВД очередную задачу, под нее ведомство создавало очередной лагерь. Заключенные строили военные заводы, прокладывали дороги, сооружали аэродромы и работали на тяжелых и вредных производствах в горно-металлургической, топливной, химической, целлюлозно-бумажной промышленности.
Например, появляется постановление правительства о строительстве Архангельского и Соликамского целлюлозно-бумажных комбинатов, и тут же в районе предстоящих новостроек создаются лесозаготовительные лагеря на 140 тысяч заключенных. Писатель
В.П. Астафьев говорил в одном из интервью: «Все эти кулаки, выселенные в Игарку, вымирали, а бились, старались защитить ребятишек грамотой. Грамота была все. Учебники были не были, а все учились жадно».
Что касается ситуации в партии, то она оставалась довольно-таки сложной, носила характер застоя. И.А. Бенедиктов, пришедший в начале 30-х гг. на работу в Наркомат сельского хозяйства, считал, что в репрессиях тех лет пострадало очень много невиновных. Но «невиновные», вспоминает он, приносили огромный вред государству, и в нем возникла объективная необходимость борьбы с ними:
«Среди старой партийной гвардии, сумевшей «зажечь» и поднять массы на Октябрьскую революцию, оказалось немало, говоря ленинскими словами, «святых» и «безукоризненных» «болванов», которые умели «важничать и болтать», но не умели работать по-новому, с учетом стоящих перед страной задач. Мой наркомат, к примеру, возглавлял старый большевик, человек, несомненно, заслуженный и честный (поэтому не называю его фамилии), но совершенно неспособный организовать дело. Бесчисленные уговоры и совещания, собрания с «яркими» лозунгами, постоянные здравицы в честь революции, Ленина, к месту инек месту, — таков был его стиль, и переделать себя он был просто не в состоянии. Не помогали и высокий уровень образованности, культуры, высокие нравственные качества — деловых свойств ничем не заменишь.
Естественно, что массовое выдвижение на руководящие посты более молодых, способных, умеющих работать по-современному людей не могло проходить безболезненно, вызывало недовольство, обиды и обвинения со стороны ветеранов, сопротивление которых также надо было сломить.»
Генерал-майор Виталий Никольский, служивший в это время в Разведывательном управлении Красной армии, вспоминает:
«Репрессии, которые развернулись после «дела Тухачевского», нанесли армии такой удар, от которого она не могла оправиться к началу войны. К 1940 г. в центральном аппарате военной разведки не осталось ни одного опытного сотрудника. Все были уничтожены. Нашими начальниками становились наскоро мобилизованные выдвиженцы, в свою очередь менявшиеся, как в калейдоскопе.