Военная тайна

Шейнин Лев Романович

Многие годы следственной работы выработали в нём чисто профессиональные навыки и методы расследования. Он понимал, какое огромное значение имеет осмотр места происшествия, нередко дающий возможность раскрыть самое запутанное, тщательно подготовленное преступление.

В данном случае всё на первый взгляд подтверждало факт гибели “делегации” и машины, в которой она следовала. В самом деле, искалеченные при взрыве, но поддающиеся опознанию тела одного из “делегатов” и водителя машины были налицо. Обломки самой машины - дверцы, мотор, номер, два колеса, даже радиаторная пробка - валялись

тут же. Наконец, самая воронка, образовавшаяся в результате взрыва, не вызывала сомнений: это была типичная воронка от разрыва фугасной авиабомбы весом не менее ста килограммов. Отсутствие остальных трупов вполне могло быть объяснено силой взрыва.

– Товарищ полковник, всё ясно, - произнёс один из офицеров, когда осмотр места происшествия подходил к концу.
– Взрыв был очень сильный, и после прямого попадания бомбы вряд ли кто из пассажиров машины мог уцелеть. А судя по всему, машина и её пассажиры находились в самом центре бомбового удара. Разрешите, товарищ прокурор, приступить к составлению протокола осмотра и доложить наши выводы штабу?

– Подождите, - спокойно ответил Дубасов, продолжавший копаться на дне воронки.
– Доложить о том, что все погибли, никогда не поздно. Это как раз тот случай, товарищ Петренко, когда доклад не запаздывает.

– А жаль Бахметьева. Хороший был человек, - заметил Петренко, совсем ещё юный и розовый лейтенант.

– Подождите хоронить Бахметьева, - в том же тоне возразил Дубасов, доставая со дна воронки какой-то предмет и тщательно его рассматривая.
– И вообще, товарищ Петренко, при вашей поспешности лучше служить в кавалерии, нежели в контрразведке.

Дубасов положил обнаруженный им предмет в свою полевую сумку, предварительно осторожно завернув его в носовой платок. И снова начал внимательно рыться в воронке.

Петренко не без ехидства подмигнул своим товарищам: он явно считал усердие Дубасова излишним.

Между тем прокурор перешёл к осмотру обнаруженных трупов, точнее - того, что от них осталось. Ему помогали сотрудники контрразведки. Дубасов начал с черепа водителя машины. Через несколько минут в густых, сильно обгоревших волосах искалеченной головы Дубасов нашёл то, что искал: входное отверстие пулевого канала. Дальнейший осмотр обнаружил, что выходного отверстия нет и, следовательно, пуля застряла в черепе.

– Товарищ Петренко, - сказал Дубасов, - поезжайте на машине в ближайший населённый пункт или часть и привезите оттуда бритву. Затем вызовите сюда по телефону судебно-медицинского эксперта, или патологоанатома, или, в крайнем случае, хирурга.

– Слушаю, товарищ полковник, - ответил Петренко.
– Есть привезти бритву и вызвать сюда врача.

И Петренко помчался выполнять задание.

Дубасов принялся за осмотр черепа “представителя областной интеллигенции”. Он внимательно рассмотрел замеченный им на виске покойного большой синяк со ссадиной, а затем нащупал в затылочной области осколки размозженной кости.

Потом он исследовал дверцы машины и радиаторную пробку, которую достал из сумки. С удовлетворением отметив, что дверная петля не сломана и даже не помята, Дубасов обмотал спичку клочком ваты и протёр петлевое кольцо. На вате

сразу образовалось свежее масляное пятно.

Оказалась в полной исправности и радиаторная пробка. Дубасов прежде всего осмотрел резьбу той части пробки, которая ввинчивается в радиатор. Резьба была цела.

– Товарищ Федотов, - обратился Дубасов к своему помощнику, - осмотрите эту радиаторную пробку и дверцы и дайте своё заключение.

Федотов осмотрел дверцы и пробку и замялся. Ничего интересного он в этих предметах не обнаружил.

– Ну?
– спросил его Дубасов.
– Что скажете, мистер Шерлок Холмс?

– Я не совсем понимаю вас, товарищ полковник, - пробормотал Федотов.
– Тут, стало быть, дверцы от машины и, так сказать, пробка…

– Несомненно, - улыбнулся Дубасов, - дверцы и пробка. И что же?

– Обломки машины, - произнёс Федотов.

– Осмотрите внимательнее, - предложил Дубасов.
– Эти дверцы вырваны из кузова силой взрыва? Так, что ли, вы полагаете?

– Ну да, взрыв бомбы, - ответил Федотов.

– Какой, однако, интеллигентный взрыв, - улыбнулся Дубасов, - ведь петли на дверцах абсолютно целы, девственны, можно сказать. И, значит, эти дверцы сняты, понимаете, сняты, а не сорваны и тем более не вырваны силой взрыва. Сняты! Теперь осмотрите пробку. Резьба на ней также цела. Значит, и пробку, эту пробку тоже не вырвало силой взрыва из гнезда, а её вывинтили из него и в таком виде бросили в воронку… Рассчитывали на дураков.

Федотов покраснел и с новым интересом стал рассматривать дверцы и пробку. Он теперь понял Дубасова и вновь, не в первый уже раз, подивился его наблюдательности.

– Теперь перейдём к трупам, - продолжал Дубасов.
– Вот этот череп размозжен. Я был бы готов допустить, что он размозжен осколком бомбы, это вполне вероятно. Но характер раны таков, что, скорее всего, она была нанесена каким-то тупым орудием. Например, камнем. При вскрытии мы это уточним. Но в другом черепе картина ещё определённее: в нём ясно прощупывается входное отверстие пулевого канала. Понимаете, пулевого? Сейчас привезут бритву, я сниму волосяной покров, и вы это ясно увидите… Судя по тому, что выходного отверстия нет, пуля застряла в черепе, и выстрел, стало быть, произведён на близком расстоянии, почти в упор, из пистолета среднего калибра, скорее всего - второго номера… Ну, как это всё называется, мистер Шерлок Холмс?

– Это называется инсценировка гибели от взрыва бомбы, товарищ полковник, с предварительным убийством двух человек, - ответил Федотов, почти влюблённо глядя на Дубасова.

– Справедливо, - с удовлетворением сказал Дубасов, - именно так это и называется. Но есть ещё одно название всему, что мы увидели, и название это - грубая работа. Да, грубая работа… Слов нет, сделано решительно, не без мысли, даже, если хотите, с размахом - своего даже стукнули для пущей убедительности, но сделано грубо. Очень характерно для гитлеровской разведки. Дескать, и так сойдёт. Русские не разберутся. Низшая, так сказать, раса…