Военно-морские рассказы

Изварин Константин

К сожалению, это было невозможно. И командир, пропуская сквозь себя отчаянную дрожь кряхтящего корпуса, хрипло материл Тихий и могучий океан, флотскую базу, где с ним приключилась такая оказия и безымянного матроса-строителя, называя его почему-то чуркой.

— Что не сможет один — смогут семьдесят, — гордо сказал командиру катера старший лейтенант Зорин, именуемый среди матросов Зарином и назначенный старшим. — А потому подавай концы.

— И-и-Раз! И-и-Раз! — командовал он, решительно взмахивая

рукой, а семьдесят матросов весело дергали новенький канат, другим концом наброшенный на кормовой кнехт катера. — И-и-Раз! И-и-Раз!

Через полчаса стало ясно, что семьдесят моряков никогда в своей жизни не снимут с мели застрявший катер.

На всякий случай подергали еще: «И-и-Раз! И-и-Раз». Чтоб окончательно... убедиться.

Еще через полчаса стало ясно, что снять катер с мели сможет только прилив, который придет с темнотой.

Неизвестно сколько именно ночных горшков вылило командование на седую голову командира катера сразу, сколько приберегло, дабы вылить попозже, но из радиорубки он выполз мокрый. И долго вытирал пот измятым носовым платком.

— Ну, — поинтересовался Зарин, гордый тем, что беда случилась не с ним. — Что сказали?

Командир катера был всего лишь мичманом. И сказать товарищу старшему лейтенанту то, что хотелось, ему не позволяла субординация. Поэтому он проглотил уже готовые сорваться с языка выражения и сказал:

— За вами второй катер придет.

— А когда? — поинтересовался Зарин. Сегодня планировался выход на границу, и в планы товарища старшего лейтенанта как-то не укладывалось застрять здесь, прямо на пирсе.

— Когда придет, тогда и придет, — ответил мичман и повернулся к Зарину спиной, закончив таким образом разговор.

В дивизии три катера. А три катера — это очень мало. В масштабах дивизии.

Просохший личный состав, напоминающий в своих черных шинелях ворон, уселся прямо на пирсе, болтая над водой ногами. Семьдесят моряков и пара офицеров за компанию предались ничегонеделанью в ожидании спасения.

И спасение не заставило себя долго ждать, что, в условиях развитого социализма, выглядит довольно странно, а на самом краю света — тем более.

Второй катер действовал осторожно, а вот оно — напоминание — лежит. Даже плита просохла. Он, как купальщик, пробовал «ногой» воду и тыкался носом в пирс.

— Спасены! — вырвалось у кого-то. — Хватай мешки, перрон отходит!

И-и-эх! — первый, не дожидаясь, когда катер пришвартуется, прыгнул, преодолев полутораметровую полоску грязной воды.

— Куда?! Куда?! — замахал на него командир второго катера. — Куда ты прешься?!

— От-ставить! — скомандовал Зарин. — Прыгать будем только по команде.

Старый пожарный рукав, выброшенный за борт чьей-то безжалостной рукой, медленно дрейфовал, охватывая

второй катер с кормы, держась у поверхности.

— Гля, — тыкали пальцами в его направлении наши моряки. — С катера под шумок шланги выбросили. Гы-гы!

— Удерживай, — скомандовал командир второго катера. И повернув голову в сторону Зарина, добавил: — Прыгайте!

Резкий звон, переходящий в визг возвестил окружающим, что подлый шланг тоже сделал свое черное дело. Что все! На! Мо! Та! Ли! На! Винты!

— Вот! Твою!... И твою!... И ту... тоже... — поблагодарил командир второго катера окружающий пейзаж.

Визг, словно вняв его молитве, резко оборвался. Перепуганный моторист заглушил машину и выполз на палубу тряся головой и выковыривая из ушей. Лампочки. Ничем не удерживаемый катер медленно выносило на середину бухты. И разворачивало против часовой стрелки.

— Ну-у, — развели руками наши моряки. — Похоже, сидеть нам еще долго.

И снова заболтали ногами над водой.

— Будем ждать третий катер, — сообщил Зарин командиру первого катера. — С водолазами.

Командир первого катера кивнул и шепотом выматерился.

Командир второго катера матерился в полный голос. Его хрипловато-звонкий голос разносился над бухтой, сообщая всем и каждому, что именно он думает о своей нелегкой жизни.

Развернувшаяся перед ними картина заинтересовала и Флот. С кораблей тыкали пальцами, подвали издевательские советы, и вообще с пользой проводили время.

— Глянь, — кричали они, надрывая глотки, — они думают в химпрезервативе за борт лезть! Вот идиоты!

Идиоты или нет, а командиру второго катера хотелось завыть волком, зареветь белугой, а потом прыгнуть за борт и перегрызть подлый шланг собственными вставными зубами.

Вместо этого он зыркнул командирским взглядом по палубе и тут же обнаружил героя. А героя среди наших моряков найти очень просто. Потому что он всегда под рукой. А потому что на кораблях служат одни герои. Нет на наших кораблях других. Нет.

— Лысьев! — палец командира указал в грудь моториста. — Одевай КЗИ. Мы тебя за борт спустим. Распутаешь там...

И Лысьев проклял ту минуту, когда вынул из ушей лампочки.

— А-а-а... А почему Лысьев, товарищ мичман? — неуверенно заблеял герой. Ой как не хотелось ему лезть в холодную воду. Пусть даже и в абсолютно герметичном КЗИ, пусть даже и привязанному. Не хотелось и все тут. Да и для того, чтоб до винтов дотянуться, хочешь, не хочешь, а погружаться надо. Иначе не достать. А попробуй в КЗИ погрузись. Утонешь к чертовой матери.

Не хотел Лысьев становиться героем. Никак не хотел.

— Бегом! — рявкнул на него командир катера, уже винивший беднягу Лысьева в своей неудавшейся жизни.