Военные дневники люфтваффе. Хроника боевых действий германских ВВС во Второй мировой войне

Беккер Кайюс

Но погода оставалась, как всегда, плохой. Соединения бомбардировщиков, которые Рихтгофен пытался снять с Кавказского фронта для подкрепления в битве на Дону, просто были не в состоянии оторваться от земли. Русские не только сомкнули свои клещи в Калаче, но и пробились на юг в бассейн Дона и его притока Чира. А за ним находились германские авиабазы, и, прежде всего, в Морозовской и Тацинской. Если они будут потеряны, то и второе условие Иешоннека для воздушного моста не будет соблюдено.

Люфтваффе приходилось заботиться о себе самому. Командир 99-го зенитного полка полковник Райнер Штахель сформировал аварийную оборонительную группу из всего, что было под рукой:

зенитных батарей, групп наземного обслуживания, групп снабжения, солдат, отставших от своих частей или вернувшихся из отпуска. С этим разношерстным воинством он занял позиции к югу и западу от Чира, а слева и справа от него, воодушевленные его примером, то же самое сделали командиры армейских и авиационных частей.

26 ноября другой экстренный отряд под командой офицера-зенитчика подполковника Эдуарда Обергехтмана отразил советскую атаку на аэродром в Обливской. Его поддерживали с воздуха противотанковые самолеты «Hs-129» и даже эскадрилья бипланов «Hs-123», чьи собственные наземные службы обороняли взлетную полосу, что позволяло самолетам садиться и взлетать. Поскольку на аэродроме находился штаб VIII воздушного корпуса, то в драке участвовали и штабные офицеры. В разгар боя приземлился Рихтгофен и вызвал начальника штаба подполковника Лотара фон Хайнемана.

– Он сейчас ведет огонь из пулемета, – сообщил ему генерал Файбих.

Рассерженный Рихтгофен приказал Файбиху со штабом вернуться в Тацинскую. Им полагается, заявил он, руководить воздушным корпусом и поддерживать воздушный мост, а не ввязываться лично в бой с русскими. Но если люфтваффе не будет защищать свои собственные аэродромы, то кто это сделает?

Наконец, к Чиру подошли подкрепления: первые регулярные части и первые танки. Хотя чрезвычайному отряду полковника Штахеля все еще пришлось держать позиции, новый начальник штаба 3-й румынской армии офицер Генштаба Вальтер Венк с трудом создал в некотором роде оборону. Это была тоненькая линия, и держалась она каким-то чудом. В результате были спасены две крупные базы воздушного моста «Таци» и «Моро», как их называли для краткости. А иначе никакого бы воздушного моста не было.

24 ноября 4-я воздушная армия получила приказ высшего командования люфтваффе ежедневно доставлять в сталинградское кольцо первоначальные 300 тонн грузов: 300 кубических метров горючего и 30 тонн вооружения и боеприпасов. Через три дня 6-я армия запросила дополнительно муки, хлеба и других продуктов. Дневной рацион и так был очень мал, потому что с переходом войск на осадное положение пришлось оставить продовольственные склады к западу от Дона, и армия сейчас питалась тем, что было под рукой. Скоро она стала полностью зависеть от поставок с неба.

Тем временем в Тацинской стали скапливаться группы «Ju-52». В экипажах были опытные летчики, бывавшие ранее в таких опасных миссиях, но также имелись и молодые, неопытные пилоты, только что прибывшие с подкреплениями из Германии. Вместе с ними поступала такая же разнообразная техника. Некоторые самолеты были старыми и изношенными, другие – настолько новыми, что этим авиаторам приходилось первыми опробовать машины. Среди авиационного парка были самолеты, ранее использовавшиеся только для связи, поэтому на них отсутствовало типичное для боевого самолета оборудование: не было креплений для радиостанций и навигационной аппаратуры, не было теплоизоляции, не было даже пистолетов и парашютов! К началу декабря начальник транспортной группировки в Тацинской полковник Ферстер получил одиннадцать групп «Ju-52» и две «Ju-86» общей численностью 320 машин. Из них едва ли

более трети было в боеспособном состоянии.

В первые два дня воздушного моста, 25 и 26 ноября, Сталинград получил только 65 тонн горючего и боеприпасов вместо требуемых 300. А на третий день он не получил практически ничего.

«Погода ужасная, – писал в своем дневнике Файбих. – Мы пытаемся вылетать, но это просто невозможно. Здесь, в „Таци“, один снежный буран следует за другим. Ситуация безнадежная».

Тем не менее десяток самолетов рискнул подняться в небо. Несмотря на опасность обледенения, они пролетели вслепую на запад 140 миль до сталинградского аэродрома Питомник и сбросили 24 кубометра горючего. Конечно, для окруженной со всех сторон целой армии это был мизер. Стало только совершенно очевидно, что одними транспортными соединениями «Ju-52» грузы не доставить.

Поэтому Рихтгофен дал командиру KG 55 в Морозовской полковнику Эрнсту Кюлю двойное задание:

1. В новой должности командира транспортников он направляет свои «Не-111» для сбрасывания с неба грузов в Сталинграде.

2. В старой должности офицера авиации, отвечающего за оборону Сталинграда, он должен их использовать для воздушной поддержки войск на Чире, а также препятствовать наступлению русских на «Таци» и «Моро», потеря которых прозвучит похоронным колоколом по сталинградской армии.

Кюль вместе со своими капитанами-оперативниками Хансом Деллингом и Гейнцем Хефе имели для выполнения этой двойной задачи следующие подразделения: две группы своей KG 55; далее I/KG 100 и транспортные соединения «Не-111» из KG zbV 5 и 20 в Морозовской-западной и южной и, наконец, KG 27 подполковника Ханса-Хеннинга фон Веуста в Миллерово. Вместе они насчитывали 190 «хейнкелей», укомплектованных опытными экипажами для укрепления службы снабжения Сталинграда. Для последней цели полковник Кюль также выделил Geschwader истребителей «Удет» JG 3 плюс по группе «Штук» и самолетов-штурмовиков.

30 ноября впервые сорок «Не-111» совместно с транспортниками «юнкерс» вылетели в направлении сталинградского кольца. Они делали это день и ночь, в одиночку и звеньями, иногда с эскортом истребителей из JG 3, но чаще в одиночку, несмотря на риск столкнуться с советскими истребителями. Летя над облаками во избежание огня вражеских зениток, они ориентировались по радиомаяку Питомника, а, снижаясь, отыскивали ровную площадку в покрытой снегом степи. В поле зрения появлялись немногие «Ju-52» на стоянке, потом красный крест приземления и, наконец, зеленые ракеты. И вот таким образом «хейнкели» выводили на посадку на утрамбованный снег.

Впервые Питомник стали использовать в сентябре в качестве взлетно-посадочной полосы для истребителей. А теперь от него зависела судьба целой армии. Как только «хейнкель» приземлялся, его тут же отводили с узкой полосы, и солдаты толпой разгружали ящики. Из бомбового отсека спускали коробки с боеприпасами, а бензин, который не нужен самолету на обратный путь, сливали из емкостей в крыльях: налево для своей истребительной эскадрильи аэродрома, а направо для танков и армейских автомашин.

После того как на борт поднимали нескольких раненых, «хейнкель» уже был готов к обратному полету, если только не прояснялась погода и не привлекала вражеские истребители. В этом случае пилоту приходилось ждать, пока к взлету будут готовы и две другие машины, потому что у звена хватит огневой мощи, чтобы держать врага на почтительном расстоянии. Затем пятьдесят минут полета назад до «Моро», чтобы опять загрузиться и повторить рейс. Эта процедура, если позволяла погода, повторялась изо дня в день.