Военные приключения. Выпуск 3
Шрифт:
Огромные щиты из дубовых досок высотой до трех метров как бы составляли сплошную деревянную крепостную стену. Перевозились они за войском на колесах, зимой — на санях. На поле боя щиты гуляй-города выкатывали на особых катках. Зимой по снегу или льду толкали вперед сани. Стены крепостные были утыканы острыми копьями — как еж, распустивший колючки. Щиты скреплялись специальными железными сцепами и дополнялись веревочными связями. Из таких щитов на поле боя можно было быстро построить и отдельные крепостицы-острожки. Гуляй-город являлся излюбленным способом
В огромных деревянных щитах проделывались удобные оконца для ведения огневого боя, стрельбы из луков и самострелов. Повыше — для легких пищалей, метания стрел. Внизу — для больших, тяжелых пищалей. За каждым щитом располагался целый отряд воинов: пушкари, лучники, ратники, которые передвигали в бою дощатые стены гуляй-города. Из десятников на каждый щит назначался старший. Ему подчинялись все, кто сражался из-за щита.
Воевода-гулявый Василий Собакин ставил такую крепостицу еще на Угре и дело свое знал отменно. К тому же он старался до мелочей выполнить все указания Даниила Васильевича Щени — тот возлагал в предстоящей битве большие надежды на передвижную деревянную крепость московского войска.
Собакин приказал всю стену крепить намертво, но так, чтобы в случае надобности щиты в строю можно было двинуть вперед на врага, используя для этого дела катки, двигаемые по общей команде. Та подавалась сигналом рожка. Натиска идущего в атаку гуляй-города конница просто не выдерживала и отступала. Еще страшнее для противника были разящие залпы из огнестрельного оружия. Гуляй-город позволял вести огонь прицельный и залпом. В то же время пушкари и лучники под прикрытием дубовых щитов оставались неуязвимыми для вражеских ядер, пуль и стрел.
Крылья гуляй-города упирались в неодолимые для противника препятствия. Правый фланг, пройдя по древним курганам, прикрывался топким берегом Днепра. Левый, проходя по обвалившимся древним валам, подходил вплотную к дубраве.
Здесь русские ратники устроили засеку в несколько рядов. Сваленные деревья уложили в длину, чтобы затруднить продвижение пеших вражеских воинов. Для конницы хода через засеку не было. А чтобы расчистить ей путь, растаскивая в сторону поваленные деревья, требовалось много усилий и людей. И еще больше — времени. За засекой на всякий случай поставили цепь лучников, для которых стволы деревьев служили надежной защитой и укрытием от чужих глаз.
На большой Московской дороге щиты гуляй-города Василий Собакин распорядился разместить и сцепить так, чтобы, легко раздвинув их, можно было впустить отходящих или выпустить атакующих в конном строю русских воинов.
Через этот проход под приветственные возгласы защитников деревянной крепости на катках и прошел к Ведроши сотня за сотней передовой полк московского войска.
Придержав у ворот коня, его воевода — Дмитрий Патрикеев, высоко подняв правую руку в боевой рукавице, поприветствовал стоявшего на краю дороги воеводу-гулявого:
— Удачи
— И тебе удачи, Дмитрий! Приведи поскорей ворогов под дубовые стены. А там и дело для гуляй-города будет.
…Передовой полк шел на рысях. Ночь холодила кольчуги и панцири, делала приятными для руки рукоятки сабель и мечей. Дул свежий ночной ветерок. Проблескивающая среди бегущих за Днепр курчавых облаков почти полная луна серебристо освещала дорогу, серебрила силуэты спешащих вперед всадников, высвечивала начищенные шишаки и медные шапки, играла на панцирях.
Митьково поле скоро осталось позади в предутреннем тумане. Полк подошел к Ведроши, чьи берега утонули в туманной дымке, и стал переходить в плотном строю мост.
Пропустив конников через ведрошский мост, его стража ушла к Дорогобужу. Такой приказ старшего воеводы передал ей Дмитрий Патрикеев. Мост уже не от кого было охранять…
Наступило утро 14 июня 1500 года. Утро знаменитой в далеком прошлом, но совсем забытой в наш XX век битвы на Ведроши под городом-крепостью Дорогобужем, что на Смоленщине…
Почти сразу за Ведрошью к голове передового полка подскакал ратник-гонец, доставивший донесение от сотника Кузьмы Новгородца. Придерживая разгоряченного коня, разведчик поскакал обок с воеводой Дмитрием Патрикеевым. Тот, как бы отвечая на приветствие воина, спросил:
— Какие новости шлет Новгородец? Где войско гетмана?
Гонец отвечал весело: он привез сведения добрые и полные.
— Князь Острожский перешел Ужу. Его войско все идет плотной колонной по большой Московской дороге. Почти вся конница находится впереди. Гетман с богатой свитой — в голове войска. Сторожевое охранение не отрывается от головы. Идут спокойно.
— Что еще есть важного?
— Наш сотник без шума сумел взять пленного, слугу-похалика одного из приближенных к гетману. Заехал неизвестно зачем в лес. Клянется на кресте, что в войске Острожского ничего не знают о подходе к Дорогобужу нового московского войска.
— То дело хорошо. Молодец твой сотник!
Патрикеев отправил гонца обратно к Кузьме Новгородцу с приказом:
— Смотрите за гетманом в оба глаза. И себя по выказывайте. Как только литовцы начнут подходить к нам и полк изготовится для боя, сотню жду под свою руку. Иди…
Хотя до вражеского войска был еще добрый час хода и впереди его зорко стерегла сотня разведчиков, воевода передового полка решил поостеречься и сам. Выслал вперед, в сторожу, десяток ратников. По сотням дал строгий приказ: лишнего шума не делать.
Вскоре прискакал второй гонец от Кузьмы Новгородца. Это был проводник, которому сотник приказал провести конную тысячу к месту засады.
Прибыв на место, воевода Патрикеев остался очень доволен выбором любимого сотника своего дяди, которого он привел с собой из Псковщины. С тех пор Даниил Щеня не расставался с Новгородцем, ценя в нем надежного помощника в самых трудных делах.