Военный Петербург эпохи Николая I
Шрифт:
Такие обличения, в сочетании с поверхностно изученной биографией поэта, подогнанной под советские идеологические рамки, долгое время создавали образ «тираноборца» Пушкина, певца свободы, друга декабристов, почти революционера, который всю жизнь страдал от царского гнета, пока Николай I не уничтожил его руками Дантеса. В действительности же все эти стихи касались не монархии в целом, а лично Александра I. Старинный дворянский род Пушкиных всегда славился верностью и преданностью царям. Александр I, получивший трон ценой предательства своего царя и отца, Павла Петровича, давший согласие на его убийство, не вызывал у Пушкина теплых чувств.
А.С.
Но к Николаю I Пушкин всегда относился с большим уважением и никогда не писал о нем ничего плохого. Напротив, в своих стихах и заметках Пушкин радуется приходу законного государя, который с полным правом занял прародительский престол. В стихотворении 1828 года «Друзьям» он передает здоровый дух нового царствования, намекает на действия, облегчающие участь декабристов, благодарит за свое возвращение из ссылки:
Нет, я не льстец, когда царю Хвалу свободную слагаю. Я смело чувства выражаю, Языком сердца говорю. Его я просто полюбил, Он бодро, честно правит нами. Россию вдруг он оживил Войной, надеждами, трудами. О нет, хоть юность в нем кипит, Но не жесток в нем дух державный: Тому, кого карает явно, Он втайне милости творит. Текла в изгнанье жизнь моя, Влачил я с милыми разлуку, Но он мне царственную руку Простер — и снова с вами я. [54]54
Там же. Т. 2. С. 126.
В стихотворении 1830 года «Герой» Пушкин не может скрыть восхищения Николаем I, который в разгар холерной эпидемии прибыл в Москву, чтобы поддержать жителей своим присутствием. Поэт не хотел, чтобы его душевный порыв приняли за лесть, и потому попросил издать эти стихи без подписи. И в дальнейших своих произведениях Пушкин всегда с Россией, с государем, которому желает успеха в труднейшем деле управления великой державой, за которого переживает, как русский человек и дворянин, неравнодушный к судьбам Отечества.
Враги и завистники не могли смириться с тем, что гордый свободолюбивый стихотворец без чинов и связей, без лести и низкопоклонства, со сложным неуживчивым характером сумел завоевать расположение и покровительство государя. Злые языки утверждали, что царские милости к Пушкину вызваны особым вниманием царя к жене поэта, Наталье Николаевне. Эти пустые разговоры и присланный Пушкину издевательский «диплом ордена рогоносцев по царственной линии» — всего лишь грязные сплетни и домыслы, не имевшие ничего общего с действительностью, попытки отомстить за дерзкие стихи и эпиграммы, за истинно русский патриотизм, мешавший прозападной российской элите.
Николай Павлович высоко ценил поэтический гений Пушкина, его честность и верность слову. Отношения царя и поэта не были простыми, но они всегда были взаимно уважительными. Государь, как мог, старался облегчить жизнь поэта, которого после первой встречи назвал умнейшим человеком России, сам стал его цензором, что означало величайшую честь, поднимало Пушкина на недосягаемую высоту. Он прощал Пушкину многое из того, чего не простил бы другим, защищал его от нападок и злословия. Пожалованное ему первое придворное звание камер-юнкера, которое вызвало ряд насмешек «светский черни», на самом деле повысило социальный статус и материальное положение поэта,
Узнав о дуэли Пушкина с Дантесом, Николай Павлович разгневался на генерала Бенкендорфа, который как шеф жандармов не сумел ее предотвратить. Император скорбел о кончине Пушкина, утешаясь, что тот умер христианином. Вслед за Дантесом, лишенным чинов, был с позором выдворен из России и его покровитель Л.-Б. Геккерен, несмотря на его дипломатический статус. Секундант Пушкина К. Данзас, которому по закону грозил расстрел, был по воле государя помилован и освобожден. Николай I заплатил все долги поэта, которые достигали немалой по тем временам суммы, многие годы заботился о его семье, а сыновей Пушкина устроил в самое престижное военно-учебное заведение — Пажеский корпус.
В.Ф. Адлерберг. Худ. Ф. Крюгер 1850-е гг.
Почти все лица, приближенные к Николаю I, которые входили к нему с докладами, получали приглашения к его столу, сопровождали в поездках, исполняли важнейшие поручения, управляли делами империи, были военными. Нередко их связывала с императором и личная дружба, зародившаяся до его восшествия на престол.
Первым другом будущего государя стал его младший брат Михаил Павлович. В детстве он разделял его игры, в период становления вырос таким же сугубо военным человеком, как и Николай, а в годы царствования Николая I и до своей кончины всегда находился рядом, во главе Гвардейского корпуса. Всей гвардии великий князь привил такую же преданность государю, какую испытывал сам. Имея великолепную гвардию во главе с таким надежным командиром, император мог быть совершенно доволен и уверен в своей власти. В государственных делах великий князь, по замечаниям современников, имел мало влияния.
Еще одним товарищем его детских игр был граф Владимир Федорович Адлерберг. Став впоследствии адъютантом Николая Павловича, находился при нем всю его жизнь, и на войне, и в мирной службе, дослужившись до генеральских чинов, управляя Почтовым департаментом, а после смерти князя Волконского унаследовав должность министра Императорского двора.
Другие сподвижники государя были в основном старше его по возрасту — большинство из них молодыми генералами участвовали в Отечественной войне 1812 года.
И.Ф. Паскевич. Худ. Ф. Крюгер. 1834 г.
Старшим товарищем и добровольным наставником в изучении военного дела в молодые годы Николая Павловича был его тогдашний дивизионный начальник генерал Иван Федорович Паскевич. Государь навсегда сохранил сердечное дружеское отношение к своему «отцу-командиру», как называл Паскевича всю жизнь. Титул графа Эриванского стал ему наградой за Персидскую войну, чин фельдмаршала — за Турецкую, титул князя Варшавского — за победу в Польской кампании, а высокая и ответственная должность наместника Польши — знаком огромного доверия императора. Паскевич был именно тем человеком, кому можно было поручить управление самой сложной и неспокойной частью империи. C тех пор император и Паскевич виделись редко, но постоянно вели деловую и дружескую переписку. Энергичный администратор, Паскевич обладал огромной работоспособностью, вникал во все дела края. Его полководческие взгляды были здравы, но не блестящи, в лучшие годы и при хороших помощниках приводили к победам, но с возрастом его осторожность перешла в нерешительность.