Военный разведчик
Шрифт:
А пока есть пара минут до начала атаки, наскоро ощупываю ноги. Зацепило чуть ниже колен. Обе ноги. Осматривать их пока некогда. Вкалываю себе тюбик промедола. Жгутом и веревкой перетягиваю ноги, чтобы немного остановить кровотечение. Это единственное, что я могу сейчас для себя сделать. Вадим встревожено смотрит в мою сторону.
— Сильно?
— Похоже, что нет. Потом посмотрим.
То, что это «потом» наступит у нас обоих большие сомнения. Духи поднимаются в атаку. Догадаться об этом не трудно. По их ласковым и многообещающим крикам: «Аллах акбар!». И одновременно с этим что-то привлекает внимание Вадима за нашими спинами. Вертушки. Он сразу же кричит своим бойцам.
— Огни!
Несколько сигнальных огней тут же вспыхивают по периметру нашей новой позиции. Мы обозначаем
Вертолетчики работают вслепую. Они примерно знают, где мы находимся. Примерно знают, где находятся духи. Но они ничего не видят. И ничего не знают точно. А мы знаем, вертолетчики, которые подняли свои машины в темноте в нарушение всех инструкций и приказов, рискуют сейчас своими жизнями. Чтобы спасти наши. Ком подкатывает к горлу. Какие ребята!
Вадим дает очередь трассирующими пулями в сторону духов. Вслед за трассерами по духам летят неуправляемые реактивные снаряды с вертолетов огневой поддержки. В ту же сторону открываем огонь и мы. Теперь уже не важно, что наша позиция раскрыта. Плевать на минометчиков и безоткатки. Теперь на все наплевать! Только одна мысль пульсирует в мозгу: откуда у Вадима магазин с трассирующими пулями? Обычно командиры мотострелковых подразделений дают целеуказание своим подчиненным трассирующими пулями. В спецназе трассера не используют. Откуда они у Вадима взялись? Вот ведь жук!
Мысли эти совсем пустые. Ответы на эти вопросы мне не интересны. Просто засели какие-то мысли в голове. И не выбьешь их оттуда. Глупые мысли. Такими же длинными очередями, как и прежде, мы ведем огонь по моджахедам. Хорошо, что огнемётчики дали нам небольшую передышку. И позволили снова снарядить автоматные магазины. Такая передышка часто стоит жизни. К сожалению, при такой скорострельности наших магазинов надолго не хватит. А другой передышки нам уже никто не даст.
Чуть правее нас слышен гул боевых машин пехоты. Они сходу открывают огонь по духам из тридцатимиллиметровых автоматических пушек. У наводчиков-операторов ночные прицелы. Поэтому можно не сомневаться в результативности их стрельбы. Тем не менее, духи запускают в сторону вертолетов две ракеты из переносных зенитно-ракетных комплексов. И открывают огонь по БМП из безоткатных орудий. До машин метров двести. Ночных прицелов у духов нет. Они ведут огонь по вспышкам выстрелов БМП. И даже умудряются подбить одну из машин! Хорошо еще хоть вертолетчиков не задели. Вертушки разворачиваются и уходят в сторону аэродрома. Судя по всему, им на смену вылетело другое звено.
Достается и нам. Но огонь минометчиков теперь менее прицельный. Да и цепь моджахедов залегла. Огонь в нашу сторону ведут больше по привычке. В атаку пока не поднимаются. И то ладно! Нам сейчас не до их атак. Патроны на исходе. Мы достаем из мешков последние остатки. Снаряжаем опустевшие магазины. Получается по магазину на брата. Не густо. Совсем не густо. Хорошо еще, что осталось немного гранат. И последние минуты до рассвета.
В небе слышен гул подлетающих вертолетов. Над горным хребтом появляются первые солнечные лучи. Стрельба со стороны духов стихает. Что там у них происходит нам не видно. А две пары вертолетов МИ-24 уже начинают свою «чёртову карусель». Теперь уже точно ни чего не разглядишь среди разрывов реактивных снарядов, дыма и пыли. Да нам это уже и не очень интересно. Нет, все-таки интересно!
Над Гиндукушем встает солнце. Хребет Зингар еще немного прячется в легких предрассветных сумерках. Кое-где на склонах висят клочки тумана. Хотя, скорее всего, это небольшие облака пыли, поднятые вертолетами. К нам подходят наши боевые машины пехоты. С головной спрыгивает Юра Родин. Он удивленно присвистывает.
— Ну, вы тут накрошили!
Вертолеты, отстрелявшись, ушли. Теперь мы и сами видим, что здесь «накрошили» вертолетчики и наводчики-операторы боевых машин пехоты.
Я спрашиваю у Юры, что с экипажем подбитой машины? Оказывается, ничего страшного. Ребята родились в рубашках. Отделались легкой контузией. Кумулятивная граната попала в ящик с патронами к пулемету, закрепленный на броне. И лишь немного повредила ходовую часть.
Кажется, прошла целая вечность с начала боя. Подниматься совсем не хочется. Так хорошо лежать у валунов. Лежать всегда лучше, чем воевать. Чтобы воевать, нужны силы. А их у меня совершенно не осталось. К тому же раненые ноги все равно подняться мне не дадут. Попросить помощи у кого-нибудь мне почему-то стыдно. Рядом лежат бойцы из группы Вадима, да и сам Вадим вставать не спешит. Плечо у него все в крови. Он весело щурится, шутит. Только два моих узбека сидят на своих пустых контейнерах и торопливо затягиваются сигаретами. Руки у них дрожат. Это и понятно, они единственные, кого сегодня не зацепило. Это и страшно. В группе у Вадима досталось каждому. Кого минометным осколком задело, кого пулей. Вадиму пуля попала в плечо. Но тяжелораненых нет. Все ранения легкие. Поэтому ребята и шутят. Остались живыми, это главное. Все остальное до свадьбы заживет. Я смотрю на часы. От моей команды на открытие огня прошло тридцать две минуты.
Глава 11. Медсанбат
Нас отвезли в баграмский медсанбат. Мы с Вадимом попали в одну палату. Его бойцы лежали в соседней. В медсанбате было хорошо. Нас кормили и совсем не заставляли работать. Это было здорово! Лучше могло быть только в американском плену. По Женевской конвенции офицеры, находящиеся в плену не могли привлекаться на работы. Но у американцев пленным ежемесячно еще и платили какие-то деньги на карманные расходы. Нам тоже что-то платили, переводя какие-то деньги на наши расчетные книжки. Но получить их мы могли только в полку. Либо в Союзе. Редкая птица могла долететь до полка. О Союзе птицы даже и не мечтали. Я об этом тоже не мечтал. Впрочем, зачем птицам деньги?
В медсанбате было здорово. Через два дня приехали замполит газнийского батальона майор Чернов Алексей Алексеевич и ротный Юра Родин. Привезли какие-то передачи и фрукты нам с Вадимом и его бойцам. И последние новости. По каравану.
Оказывается, это был, так называемый, «денежный поезд». Из Пакистана духам везли очень большую сумму денег. Очень большую. И с очень большим охранением. Плюс около двухсот верблюдов с оружием, боеприпасами и снаряжением для Анвара и главарей других крупных банд. Такое количество верблюдов и задержало выход каравана той ночью. Почти до утра. Как только караван попал в нашу засаду старший каравана с деньгами и со своими личными телохранителями сбежал. Напоследок приказав своим подчиненным прорываться в сторону Лангара. Вот они и прорывались.
После боя наши подобрали шестерых раненых духов. Они-то и рассказали об этом. Найдено более восьмидесяти трупов моджахедов. Многих раненых и убитых оставшиеся в живых духи унесли с собой. А вот трофейного оружия, боеприпасов и тюков с зимней одеждой и китайскими спальными мешками было так много, что пришлось их вывозить на грузовиках. Два дня. От рассвета до позднего вечера. Забили ими все склады царандоевского полка под Чарикаром.
Нас все поздравляли. Алексей Алексеевич сказал, что всех бойцов группы представили к орденам. Что комбат обратился с ходатайством к командованию моего батальона о предоставлении меня к ордену «Красного Знамени». И на ушко шепнул Вадиму, что его представили к Герою. Да, было за что. Замполит сказал, что это один из самых больших караванов, которые удалось завалить нам в Афганистане.