Воевода заморских земель
Шрифт:
Пятеро воинов, с маленькими круглыми щитами, украшенными разноцветными перьями попугая, прохаживались вдоль главной улицы Мойотлана, тянувшейся дальше по дамбе за черту города, к крепости Акачинанко. Воины, вооруженные копьями и палицами, внимательно вглядывались в городскую окраину – райончик-то был тот еще! Третьего дня, к примеру, у оставленной в храме умершей женщины отрезали и украли большой палец с левой руки – гарантия счастья и удачи для воров, коими кишмя кишел не только главный рынок-тиангис, но и почти все окраины, тем более – Мойотлан. Проходя мимо небольшого квадратного здания, стражники крепче сжали в руках оружие – именно из
– Посматривайте внимательней, ребята, – остановившись на небольшой круглой площади напротив храма, напутствовал стражников старший. – Да в переулки без нужды не суйтесь, особенно по одному.
Молча кивнув, разделившиеся на пары воины направились вдоль главной улицы, останавливаясь почти на каждом углу, но никуда не сворачивая – помнили наказ старшего, на рожон не лезли, да и, честно говоря, нужды особой не было останавливаться – тихо все было, спокойно. Только вот, как только разошлись стражники, промелькнули в боковом переулочке темные, закутанные в плащи, тени. Конечно же, их и не заметили ушедшие воины, зато хорошо видел старший. Но, странное дело, никак не отреагировал: ни соратникам не крикнул, ни палицу от пояса не отцепил. Наоборот, копье к глиняному заборчику прислонив, небрежно так к дереву привалился да спокойно сказал в темноту:
– Можете идти, друзья. Только быстрее.
Ночные тени словно того и ждали. В миг объявились у дерева, по одному перебежали улицу.
– Спасибо тебе, Куамок, – обернувшись, поблагодарил стражника последний из убегающих. – Храни тебя Христос за все дела твои. Может, пойдешь сегодня с нами?
– И вас пусть охраняет Господь, – перекрестился в темноту Куамок. – Увы, сегодня не смогу быть с вами – со мной молодые йааки. Свет учения Христова еще не дошел до их бедных сердец. Идите же быстрее, друзья, пока не вернулись мои йааки. На обратном пути будьте осторожней – говорят, сам нечестивый воевода Тисок сегодня проверяет посты. Может, конечно, и врут – но вы все равно опасайтесь, уходите через Астауалько. Хоть и дальше, да зато и там сегодня наши дежурят, Иштиак, наверное. Вы его знаете.
– Иштиак – добрый христианин, – согласились из темноты. – Еще раз спасибо тебе, Куамок, и да пребудет с тобой благодать Христова.
Зашуршали под ногами уходящего сорванные ветром листья.
Едва христиане ушли, как слева и справа от площади послышались чьи-то приглушенные голоса – это возвращались молодые воины – йааки.
– Ну, как? – выйдя из темноты, спросил у них Куамок. Свет луны осветил его лицо – некрасивое и страшноватое на вид. Через все лицо, от левого уха до нижней губы, тянулся рваный уродливый шрам – след тлашкаланского макуавитля.
– Все в порядке, досточтимый Куамок, – все, как один, доложили йааки… Нет, впрочем, не все, как один, – самый молодой, пятнадцатилетний Кашатль конфузливо переминался с ноги на ногу.
– Что-то не так, мой мальчик? – Куамок внимательно вгляделся в карие глаза воина.
– Кажется, там… – отвечавший кивнул в сторону дамбы, – …лодка покачивается на волнах.
– И что? Мало ли, чья там лодка.
– Нет, досточтимый. – Кашатль покачал головой. – Как-то не так покачивается она, словно бы и не по ветру, словно прячется там за ней кто-то в воде. И… – Он замялся. – И там, я заметил, из воды палочка торчит, тростинка… Думаю, через нее вполне возможно дышать.
–
– Нет, не показалось! – заспорил Кашатль и совсем по-детски обиженно поджал губы. – Не показалось, а точно было!
– Чего ж ты не проверил?
– Так ведь досточтимый Куамок запретил с улицы уходить!
Йааки посмотрели на старшего.
– Что ж, – немного подумав, кивнул тот. – Вы дежурьте дальше – пройдитесь к центру, а мы… а мы с Кашатлем проверим, что там за лодка да что там за тростник.
– Может, все-таки вместе?
– Чтобы спугнуть? Нет уж, идите. Ну и прислушивайтесь. Если что, крикнем.
Воины ушли.
Куамок посмотрел им вослед, перевел взгляд на луну, висевшую в темном небе оранжевым шаром, затем взглянул на молодого йаака:
– Ну, пошли, Кашатль. Посмотрим, что там за тростник.
Они свернули за угол и осторожно спустились к каналу. Чуть слышно плескались волны, в них отражалась луна и черные тени деревьев. Никакой лодки видно не было.
– Вон она, там! – возбужденно шепнул Кашатль, вглядевшись во тьму. Да Куамок и сам уже увидел, вернее, сначала услышал еле различимый плеск весла.
– Бежим наперерез, через площадь! – Молодой воин сжал двумя руками копье. – Никуда они от нас не денутся!
Куамок кивнул и побежал вслед за йааком, на ходу нащупывая под плащом острый обсидиановый нож. Такой нож хорошо незаметно вонзить под ребро… несчастному Кашатлю. Если, конечно, в лодке были именно те люди, про которых думал Куамок, – тайные христиане Теночтитлана. Ну, а кому еще там быть? Как раз сегодня ночью, вот уже сейчас, начиналась служба в храме Николая Угодника, что спрятан средь подсобных помещений старого мастера – составителя перьев Шлатильцина, старосты православной общины. Именно туда и пробирались сегодня люди, верующие во Христа. Если бы кто-то из представителей власти узнал об этом храме – все его посетители приняли бы мученическую смерть на алтаре Тлалока или Уицилапочтли. Впрочем, они не боялись смерти. Гораздо хуже был бы полный разгром храма и уничтожение общины. Поэтому не в меру внимательного йаака необходимо было убить, хоть это и шло вразрез с учением Иисуса Христа и личными симпатиями Куамока – он любил Кашатля, как сына.
Они нагнали лодку на повороте. Небольшой, узкий челн неслышно причалил к берегу, чуть ниже храма одного из квартальных богов. Рядом, прямо напротив, находился просторный дом старосты Шлатильцина, огороженный глухим высоким забором. Там, в кустах, и затаились стражники. Куамок вытащил из-за пояса нож. Прости, Господи…
– Вылезли из лодки, – прошептал Кашатль, внимательно вглядываясь в темные воды канала. – А ведь, похоже, они идут сюда.
Куамок невесело усмехнулся. Ну, куда им еще идти?
– Ты где спрятал лестницу? – подойдя ближе к забору, шепотом поинтересовался один из лодочников – стройный, ловкий и, по всей видимости, сильный. Несмотря на ночной холод, он был без плаща, в одной набедренной повязке, и было видно, как бугрились его мускулы.
– Где-то здесь бросил, – дрожащим голосом ответил его напарник – молодой, чуть старше Кашатля – парень.
– «Где-то»! – передразнил первый. – Давай, ищи скорей. И дернуло же меня связаться с тобой, Кастиак!
– Да вон она, лестница! – нашарив что-то у стены, глухо воскликнул Кастиак. – Помню ведь, именно сюда и положил. Не сердись, Койот!