Воин древнего рода
Шрифт:
Чеслав придвинулся к товарищу поближе и стал пояснять:
— Как сумерки наступят, ты возьми моего Ветра да и выйди за ворота. А сторóже скажешь, что коня напоить забыли, вот ты и ведешь его на реку. А как совсем стемнеет, я вместо тебя зайду. Они уж и не разглядят, кто вернулся — ты или я. Да, и обязательно шкуру приметную на себя накинь, я потом ею прикроюсь, и отвечай им так, будто горло хрипит. А я, как с Соколом повидаюсь, опять к воротам подамся и прохриплю, что оберег свой у реки потерял и сыскать бегу. Оберег потерять — дурная примета, все
Кудряш схватился рукой за свой оберег, висящий у него на шее. Он был такой же, как и у Чеслава, — на кожаном ремешке висело маленькое солнце. Кудряш суеверно поцеловал свой оберег, хранящий его от порчи, разных бед и напастей. Он и в мыслях допустить не хотел, чтобы утратить свой амулет, но Чеславу противоречить не стал. Только спросил:
— А вдруг распознают тебя? Что тогда будет?
— А там пусть Великие помогут. Видят ведь, что за правое дело стою.
Чеслав не мог дождаться вечера. Ему все казалось, что Даждьбог не очень-то сегодня спешит на покой. Но солнце, как и положено, все же стало клониться к закату.
Беглец пробрался поближе к городищу и спрятался в прибрежных зарослях. Отсюда он видел, как на реку приходили бабы стирать сорочки да рушники. Мальчишки-пастушки пригнали на водопой с лесного пастбища коров, коз и овец, прежде чем загнать их на ночь в поселение. Потом на берег веселой гурьбой явились парни и девки. Среди них Чеслав приметил Зоряну. Что-то невесела и задумчива была нынче красавица, и все попытки местных балагуров развеселить ее оказались тщетны. И даже когда Вышата, который тоже увязался за сверстниками и, став на четвереньки, начал лаять по-собачьи и хватать девок за подолы, что вызвало еще больший взрыв веселья, Зоряна лишь отмахнулась от него.
— Поди, Вышата, не балуй! — сказала она и пошла к городищу.
За ней потянулись и остальные.
И только когда уже косые лучи заходящего дневного светила стали скользить по листве и траве, словно пытаясь тщетно удержаться и продлить этот день, Чеслав был награжден за свое терпение. Он наконец-то увидел, как к берегу несется его резвый Ветер и весело ржет от ощущения свободы. Где-то далеко позади за конем плелся Кудряш.
Ветер подбежал к кромке воды и хотел уже было втянуть в себя освежающую влагу, но неожиданно вскинул морду и посмотрел в сторону зарослей, где затаился Чеслав. Очевидно, почуяв хозяина, он громко заржал и кинулся в его сторону, только грива взвилась на ветру. Подбежав к кустам, он стал требовательно стучать копытом о землю, призывая Чеслава показаться.
— Тише, Ветер, а то выдашь меня! — негромко, но с нарочитой строгостью прикрикнул Чеслав на четвероногого товарища.
На самом деле Чеславу было приятно, что конь не забыл его и, как и прежде, был предан.
— Фу, ну ты, злыдень с копытами, и скор! — Кудряш наконец-то догнал скакуна.
Ветер неодобрительно покосился на подбежавшего парня.
— Чеслав, ты здесь, что ли? — Кудряш с трудом перевел дух.
На нем была светлая овечья шкура, и оттого пот катился
— Здесь. — Чеслав, не в силах сдержаться, рассмеялся, глядя на всклокоченного друга.
— Ну вот, кому смех, а кому пота ушат от старания, — недовольно проворчал Кудряш и сбросил шкуру на траву.
— А что ты сторóже сказал про шкуру? — спросил пробирающийся сквозь кусты Чеслав.
— Сказал, что зазнобило меня, боюсь, как бы от реки больше не надуло, — невесело ответил Кудряш. — Вот теперь потешаться будут, словно я девка какая, телом слабая.
Только когда очертания деревьев и всей округи стали казаться совсем уж размытыми в сумерках, Чеслав выбрался из своего укрытия. Накинув на себя принесенную другом шкуру, он позвал Ветра, который пасся неподалеку, и, выслушав многословные напутствия и предостережения Кудряша, направился в сторону городища.
Перед поселением Чеслав мысленно попросил помощи у Великих и, на всякий случай, у хозяина Большого камня, защитника их городища, и шагнул к воротам. Ветер смирно шел рядом с ним.
Не распознав в темноте, что это не Кудряш, сторóжа благодушно окликнула его:
— Где ж тебя носило, Кудряш? Мы уж и ворота запирать собрались на ночь.
— Конь забаловал, — прохрипел в ответ Чеслав. — Привык только хозяина слушать, злыдень.
— Да ты, паря, совсем хрипеть стал — ни дать ни взять, трухлявая осина на ветру.
— Ос´ип маленько.
— Ос´ип? Так у тебя ж глотка луженая!.. — Мужики дружно заржали.
Отойдя подальше от ворот, юноша погладил Ветра, а затем, легонько хлопнув по холке, скомандовал:
— Домой, Ветер!
Конь нехотя, словно раздумывая, покидать ли хозяина, сделал несколько шагов и остановился.
— Ветер!
Больше Чеславу повторять не пришлось. Он слушал удаляющийся топот Ветра, который вскоре и вовсе стих. Чеслав, хорошо ориентируясь в темноте, направился в сторону, где стояла лачуга Сокола.
Добравшись до жилья старого охотника, Чеслав, затаившись, прислушался. Внутри было тихо — значит, посторонних в доме нет.
Стараясь не шуметь, он вошел. Однако незамеченным его появление не осталось. Заслышав чье-то присутствие, всполошились, зашевелились обитатели жилища.
— Кого там леший принес? — грозно зарычал из темноты Сокол.
— Это я, Чеслав, — отозвался юноша.
— Чеслав?! — В голосе старого охотника послышалось удивление и уже не было того недовольства, что прозвучало мгновение назад.
В избушке стало немного светлей. Это Руда подбросила в тлеющие в очаге угли немного щепок.
Сокол лежал все там же, где его видел последний раз Чеслав. Только сейчас его глаза были открыты и строго смотрели на юношу.
— Беглец?!
— Не прогонишь? — Чеслав переступил с ноги на ногу.
— Следовало бы… — проворчал старик. — Зачем против совета пошел, неслух? Разумней всех выискался? — Хотя Сокол и старался говорить строго и поучительно, но в словах его не чувствовалось упрека. — Однако же не прогоню. Зачем пришел?