Воин древнего рода
Шрифт:
— Мои соплеменники не кровожадны, но у нас горе… Это я тебя сюда привел, на мне и вина.
Помолчав, Неждана добавила:
— Может, они и правы. Не думаю, чтобы мои родичи простили мое похищение…
— О своих родичах молчи, а то еще большей беды накличешь. Никому про то сейчас знать не следует, — поспешно прервал девушку Чеслав. — Мне нужно найти того, кто убил отца. И если это был твой родич, то… я отомщу. — Лицо Чеслава стало жестким и решительным. — Прости.
— Отомстишь? Ты теперь сам на привязи сидишь, — сурово произнесла девушка и обожгла его взглядом.
— Ох и не по-доброму смотрит Зимобор в вашу с
— За дочку свою, Зоряну, небось. Да и добрым он никогда не был.
Верный друг Кудряш, убежденный в невиновности товарища, еще ночью пробрался к клетушке, где сидели братья, и рассказал о том, что творится в поселении и какая молва идет промеж людьми.
— Ты, Кудряш, будь добр, за Нежданой пригляди, чтоб никто ее не обидел в городище, — шепнул на ухо другу Чеслав.
В это время к кострищу подвели коня Велимира, гнедого красавца. Конь, нервно перебирая ногами, настороженно косился на толпу. Завидев тело хозяина и почуяв его запах, он приветственно заржал. Но Велимир уже не мог откликнуться на его приветствие.
Колобор, сделав несколько широких шагов, оказался возле скакуна. Обратившись к душе Велимира, волхв резко взмахнул большим ножом, только лезвие сверкнуло на солнце, и быстро полоснул коня по горлу. Гнедой, по-видимому, даже ничего не успел понять. Из его горла хлынула кровь, оросив кострище, но он продолжал стоять. Затем он слегка покачнулся, и вдруг ноги его подкосились. Конь рухнул на землю сперва передними ногами, а затем и всем телом… Теперь Велимиру будет на ком добраться к своим предкам.
Колобор опять воздел руки к небу, и народ приумолк. Еще раз сообщив богам и предкам, что славный Велимир покидает землю-матушку и отправляется в их небесное городище, волхв взял из рук помощника Горазда горящую ветку и поднес ее к соломе.
Огонь, словно дикий зверь, жадно лизнул, а потом и укусил первую охапку сухой травы. А дальше еще, и еще, и еще, словно распробовав, стал хватать все новые и новые охапки, быстро пожирая изгородь и кострище своей огненной пастью. Женщины запричитали и заплакали с новой силой. Мужчины, сжав зубы, молча смотрели на погребальный костер. Возможно, каждый из них думал, что придет и его время и он вот так же, с этого кострища, отправится в последний путь…
Дым от прутьев и соломы закрыл от глаз соплеменников тело Велимира, до которого уже добрался огненный пожиратель. Укрыл, отделив мир живых от мира мертвых. Спрятал от любопытных глаз совершающееся сейчас таинство перехода славного Велимира в мир его предков…
Когда разбушевавшийся костер, охватив громаду дров, огромным факелом взвился ввысь, словно пытаясь укусить еще и небеса, в толпе произошло какое-то движение. Это Болеслава, не устояв от горя на ногах, повалилась наземь. Сердобольный народ бросился поднимать несчастную.
Чеслав, до того думавший о чем-то ведомом только ему и зачарованно смотревший на костер, на котором горело тело отца, неожиданно очнулся, потревоженный людской суетой. Улучив момент, когда все взоры были направлены на костер и Болеславу, он пробрался к краю утеса и, разбежавшись, прыгнул…Пролетев какое-то мгновение в воздухе, Чеслав почувствовал, что тело его вдруг обдало прохладой. Это река приняла его в свое лоно и, подхватив,
— Вот-а-на, вот-а-на он, плывет, плывет! Ха-ха-ха! Водичка, водичка забрала его да и выпустила! Вышата видит, видит!
К его воплям присоединились выкрики и других соплеменников, которые заметили плывущего. Только Чеславу уже было не до них.
Часть вторая Изгой
Он не спеша пробирался по тропе, петляющей мимо болота. Шел осторожно, зорко оглядываясь по сторонам. Теперь, когда Чеслав убежал из собственного племени, ему надо было быть очень осмотрительным. Юноша внимательно прислушивался к перекличке птиц, лесным звукам и шорохам. Они, такие понятные для него, выросшего в лесу, могли предупредить об опасности. И опасаться ему отныне приходилось не чужаков враждебных, не зверя дикого, а близких ему сородичей.
Еще тогда, когда он вместе с братом сидел запертым в клетушке, у него время от времени возникала мысль о побеге. Но он гнал ее от себя, как назойливую муху. Но затем снова и снова начинал думать о том, что должен бежать. Его раздражали и не давали покоя и собственное бездействие, и нераскрытая тайна гибели отца, и недоверие совета, и подозрение соплеменников, которым он не мог доказать свою невиновность.
Там, на утесе, когда костер поглотил тело его отца, он понял, что должен это сделать. Что только так у него появится возможность разобраться в случившемся, отомстить за отца и защитить свою честь. И сделать это можно прямо сейчас, на этой поляне. Стоило только сделать шаг — и он свободен. И он его сделал…
Теперь он шел к пещере Мары. Не сразу он решился идти к ней; сначала затаился в лесу и выжидал: нет ли за ним погони. Когда понял, что нет, только тогда пошел. Чеслав не знал, как примет его старуха в нынешнем положении, но здраво рассудил, что она ведь тоже изгнанная. Да и других идей, куда бы он мог податься, у него пока не было.
Прежде чем выйти на поляну перед пещерой, он долго присматривался и прислушивался: нет ли у Мары гостей. И только когда удостоверился, что старуха одна, показался ей на глаза.
— Ну и долго ты там стоять собираешься, парень? — невозмутимо спросила его Мара. — Я уж решила, что, если сам не сдвинется с места, камень брошу.
— Хорошо бы ты встретила гостя, Мара.
— Гостя? Ой ли? — рассмеялась старуха.
Да так заливисто и громко, во все горло, что Чеслав даже испугался: уж не рассыплется ли старая?
— Чего? — Чеслав с недоумением уставился на Мару.
Отсмеявшись, старуха добродушно махнула рукой.
— Кривая Леда здесь уже побывала. Якобы зуб у нее разболелся, пришла за снадобьем, а сама, лиса ободранная, все чего-то вынюхивала да высматривала. Видать, тебя искала. А потом не выдержала и рассказала, да цветисто так, как она умеет, про то, как ты сбежал. А про дела ваши я еще раньше знала.