Воин древнего рода
Шрифт:
Увидев слезы, Чеслав отпустил ее. Опять эти слезы! Почему-то при их появлении он чувствовал, что сила и решимость покидают его. Он сел рядом с Нежданой, опустив голову и тяжело дыша. Сердце рвалось из груди… В голове шумело… Мысли и чувства путались… Он хотел ее со всей страстью юности, но только не силой. И как теперь поступить, юноша не знал.
— Я увел тебя для себя… — сквозь зубы процедил он, а затем выкрикнул — зло, с отчаянием, плохо осознавая и почти не слыша собственного голоса: — И ты будешь со мной! Будешь! Чего бы мне это ни стоило и как бы ты ни сопротивлялась!
Юноша резко встал и, не глядя на девушку, пошел прочь. Он чувствовал, что если сейчас не уйдет, то сделает что-то непоправимое и непростительное для себя, для нее, а ему не хотелось этого. Он мог это сделать, но не хотел!
Из пещеры Чеслав уже не вышел, а выбежал и, ничего не говоря, проследовал мимо Мары.
— Терпение, парень, терпение! — услышал он голос Мары, прозвучавший ему вслед.
«Терпение, терпение!» — стучало в голове Чеслава по дороге в городище. Но где его взять, когда ты еще только начинаешь пить из ковша жизни и тебе не терпится столь многое попробовать?
Раздосадованный неудачей, Чеслав явился домой. Жилище встретило его пустотой: в доме никого не было. Тогда он пошел в хлев и увидел Голубу. Девушка стояла на коленях и доила козу. Молоко белыми струями одна за другой выстреливало в горшок: чвирк-чвирк, чвирк-чвирк.
Чеслав стремительно подошел к девушке и взял за плечи, оторвав от занятия.
— Что ты? — посмотрела на него Голуба.
Юноша схватил ее за руку и потащил на сеновал, а когда она слабо заартачилась, поднял ее на руки и таки унес туда. Он молча и яростно овладел ею. Голуба покорно снесла эту повинность.
Когда Велимир заметил, что его старший сын Ратибор стал засматриваться на девушек, а за ним на подходе был и Чеслав, то он решил упредить события. «Юноши в силу входят: головы горячие, кровь бурлит. Как бы шкоды не наделали!» В это же время Голуба стала входить в девичий возраст. «Девка своя, при доме. Пусть уж лучше с ней балуются, чем потом с сородичами разбираться». Решением Велимира первым ее мужчиной стал Ратибор. Через время ее познал и младший брат.
Днем Чеслав отправился к опушке леса. Сюда мужчины городища приходили поупражняться в стрельбе из лука. Не успел Чеслав как следует прицелиться, чтобы выпустить первую стрелу, как явился его друг Кудряш. Имя ему такое при рождении дали неспроста. Его голова и впрямь была кудрява. И из-под этой шевелюры выглядывали почти всегда озорные и веселые глаза. — Ты куда пропал? Я тебя повсюду искал, а тебя как корова языком слизала, — напустился на Чеслава товарищ.
— На охоте был.
— О! А меня почему не взял с собой? — насупился Кудряш.
— Так от твоей трескотни, Кудряш, вся живность разбежится.
— Так уж и разбежится… — В голосе юноши послышалась обида, но тут же снова в его глазах блеснуло озорство, а затем и подозрение. — И утром тебя нигде не было. Темнишь ты, Чеслав, скрываешь что-то. Ох, я-то тебя знаю!..
Чеслав и Кудряш дружили давно, сколько себя помнили, наверное, с тех самых времен, как научились ползать и отбирать друг у дружки деревянные и глиняные игрушки. Подвижный Кудряш был балагур и весельчак, заводила на любом
— А Зоряна меня измучила, все выпытывала, словно рогатиной к частоколу придавила: «Где Чеслав? Куда подевался? Скажи да расскажи, Кудряшечка!» — Кудряш ловко изобразил Зоряну. — Даже миленьким назвала!
— Ой, брешешь ты, Кудряш! — Чеслав покачал головой, зная любовь друга к преувеличению и сочинительству сказок и небылиц.
— Да чтоб меня кикимора поцеловала! — Кудряш попытался сделать лицо серьезным.
— Допросишься — поцелует. Ну а ты что ей?
На лице Кудряша расплылась уморительная улыбка. Он лениво потянулся, словно после сна, а затем с серьезной миной выдал:
— Сказал, что ты повстречал в лесу русалку, она тебя зачаровала и теперь ты бегаешь слушать ее сказки. Да потихоньку сохнешь по ней, маешься, одичал, страдаешь… Зоряна меня чуть прутом не отходила.
— Дурило! — невесело отозвался Чеслав. — Ты бы лучше о посвящении подумал. А то осрамишься, так девки точно проходу тебе не дадут, задразнят.
— Да уж! Так и осрамлюсь?..
Кудряш деловито закатал рукава, поплевал на руки, пристроился рядом с другом и натянул тетиву лука. Потом закрыл один глаз, передумал и закрыл другой, прицелился во врытый в землю на краю опушки столб, служащий мишенью, и отпустил наконец тетиву.
— Мимо, — констатировал Чеслав, махнув рукой.
— Да, солнце прямо в глаз светило! — свято веря своему оправданию, заявил Кудряш.
— Какое солнце?! Тебе, Кудряш, руки родители плохо смастерили!.. — донесся до них зычный гогот.
За разговором они и не заметили, как к ним подошел Борислав, рыжеволосый парень их возраста. В руках у него тоже был лук.
— Зато тебе гоготалку твои справно сладили, — не остался в долгу на обидные слова Борислава Кудряш.
— Что, стараетесь? Боитесь опозориться на посвящении? — Борислав криво усмехнулся, а затем весело заржал. — Видел, видел нынче, как ты, Чеслав, по лесу зайцем скакал.
«Это когда я от Мары шел. Надо быть осторожнее», — отметил про себя Чеслав. А вслух как можно спокойнее ответил:
— Испытание покажет, кому смеяться доведется… А ты-то чего по лесу шатуном слоняешься?
— Я? Да так… Дела да заботы были, — неопределенно ответил смутившийся было Борислав.
— Ну и у меня дела, — отрезал Чеслав.
Борислав, явно красуясь и с усмешкой поглядывая в сторону Кудряша, стал на исходную метку для стрельбы. А Чеславу как бы невзначай бросил:
— Никак у Мары был? Запрет волхва нарушал… — И отпустил тетиву своего лука.
Стрела точно угодила в столб. Почти сразу же ее расколола другая, пущенная Чеславом.
— А ты не суй свой конопатый нос в горшок с чужим молоком — целее будет, да и молоко не прокиснет, — предупредил он Борислава.
Пущенная же Кудряшом стрела снова пролетела мимо, и парень в досаде помянул многих мелких лесных духов.
— Это кто ж такой меткий?
Со стороны леса, куда только что улетела шальная стрела Кудряша, с лукошком в руках появилась Зоряна. За ней бежал блажной Вышата, размахивая утерянной стрелой.