Воин и чародей

Бойе Элизабет

Бьярнхард захихикал, словно прочтя его мысли.

– По-твоему, я ни на что не гожусь? – осведомился он, поводя уродливым плечом, чтобы подчеркнуть его уродство, и стуча культей по каменному полу.

– Ты удивляешься, как у такого многочисленного народа может быть такой никчемный вождь, – верно?

Сигурд в замешательстве взглянул на Йотулла, но тот не торопился ничего ему объяснять. Маг отшвырнул свой истрепанный в дороге плащ и с усталым вздохом уселся у очага, сменив сапоги на войлочные туфли, – словно был своим в покоях Бьярнхарда.

– Ты тоже

можешь отдохнуть, Сигурд. И ты, Рольф. Наше путешествие пока что окончено. Я надеюсь, Сигурд, что мы по-прежнему будем друзьями и ты не станешь презирать меня за этот маленький обман. Я считал, что так будет легче. Полагаю, ты не жалеешь о том, что произошло? Ты должен доверять мне и следовать моим советам, словно ничего не изменилось.

– Садись, садись! – воскликнул Бьярнхард. – И не гляди на меня так остолбенело, словно я чудовище какое-нибудь, я всего-навсего уродливый доккальв. Ты ведь теперь не боишься меня, верно? – Он жутко ухмыльнулся, точно нарочито уродуя свое и без того неприглядное лицо.

– Нет, не боюсь, – нехотя ответил Сигурд, усаживаясь и стараясь скрыть омерзение, которое вызывал у него урод. Встретившись с Бьярнхардом лицом к лицу, он испытал жестокое разочарование – по рассказам Йотулла он ожидал чего-то большего.

Опять Бьярнхард словно прочел его мысли, и они сильно развеселили его.

– Что, ты совсем не таким меня представлял? Йотулл плохо приготовил тебя к этой встрече? Тебе, верно, уже хотелось бы вернуться в Хравнборг, к Хальвдану; его лицо хотя бы прикрывает роскошная борода, а мое постыдное уродство ничем не прикрыто. Это ведь его перчатка обожгла меня пламенем, его секира сбила наземь и отсекла ногу. Ярость его была так велика, что он прикончил бы меня на месте, если бы не верные мои доккальвы. Эх, Йотулл, будь ты тогда со мною, теперь я не был бы таким уродом.

Сигурд испытующе взглянул на Йотулла, а Рольф побелел.

– Так, значит, Микла был прав в своих подозрениях, – медленно проговорил Сигурд. – Никогда бы не подумал, что ты, Йотулл, – доккальв.

Йотулл оставался в тени – темный силуэт, сжимавший в руке посох.

– Я и не родился доккальвом, – холодно отозвался он. – И никому не намерен объяснять перемену в своих пристрастиях. Довольно будет сказать, что ты оказался здесь после многих разговоров, расчетов и размышлений.

Если пожелаешь, станешь частью нашего замысла по уничтожению Хальвдана.

Все наши планы станут близки к осуществлению, когда мы найдем способ открыть твою шкатулку. Я знаю, Сигурд, после всего, что я сделал для тебя, ты не откажешься помочь нам справиться с Хальвданом и другими негодяями-льесальвами. Тебе нет причины защищать Хальвдана! – добавил он резко, видя, что Сигурд колеблется. – Я полагаю, что он и есть тот ярл, который сжег твой дом и погубил родителей. У него нет никаких прав на эту шкатулку и ее содержимое, и он не желает, чтобы ты открыл ее прежде, чем ему удастся завладеть тобой. Если б я не помог тебе бежать из Хравнборга, ты бы никогда не дожил до того, чтоб увидеть шкатулку открытой.

– Я знаю, что Хальвдан

не желает мне ничего, кроме зла, – проговорил Сигурд, борясь с ощущением, что его обводят вокруг пальца. – Морока было довольно, чтобы доказать мне это. Если вы хотите уничтожить Хальвдана и Хравнборг – мне не жаль ни того ни другого.

Рольф испустил сдавленный крик ярости и, шатаясь, бросился на Сигурда, словно хотел задушить его голыми руками. Сигурд был застигнут врасплох, и Рольф в бешенстве повалил его на пол, крича:

– Предатель! Не смей так дешево продавать себя! Я не дам тебе предать Хальвдана!

Рана так ослабила его, что он не мог справиться с Сигурдом, который тотчас прижал его спиной к полу, стараясь не задеть рану, после чего Рольф благополучно потерял сознание и затих.

– Йотулл, сделай же что-нибудь! – в отчаянии воскликнул Сигурд и добавил уже для Бьярнхарда:

– Он ранен, и с головой у него не в порядке, а то бы он на меня не кинулся. У меня нет друга верней его.

Бьярнхард подал знак Слингу:

– Ты и Гуннольф, унесите раненого и тотчас позаботьтесь о нем со всем вниманием, которое надлежит оказывать почетным гостям. Слышали?

Слинг и Гуннольф поспешно бросились исполнять приказ, хотя вид у них при этом был озадаченный, а у Гуннольфа даже разочарованный. Почетные гости и вполовину не сулили такого развлечения, как пленники.

Бьярнхард снова обернулся к Сигурду.

– Присядь же, присядь и устройся поудобнее. Полагаю, ты не видел такого жаркого пламени с тех пор, как покинул Хравнборг?

– В Хравнборге не жгут так много дров, – отвечал Сигурд. – Там всегда берегут топливо.

Эта новость так понравилась Бьярнхарду, что он разразился бурным хохотом.

– Берегут, говоришь? Так им и надо, изгоям, разбойникам, грабителям!

Каждый конь, каждый меч, каждый кусок баранины, который они сожрали, – все это похищено у меня. Даже дрова, которые так бережет Хальвдан, украдены в каком-нибудь из моих горных фортов или вырублены в лесах, которые по праву принадлежат мне. Одно дело – воровать, другое – скаредничать с ворованным.

На мой взгляд, это низменность духа, недостаток истинной щедрости. Никогда не верь прихвостням титулованной знати, или так и останешься с пустыми руками. Не было и нет альва скрытнее и корыстней Хальвдана. Говоришь, он зашел так далеко, что наслал на тебя морока?

Он держался так дружелюбно и добродушно, что Сигурд немного ослабил свою вечную настороженность и рассказал Бьярнхарду о мороке и прочих обидах, которые ему довелось претерпеть от Хальвдана. Йотулл, стоявший рядом у очага, согласно кивал и прибавлял еще подробности, свидетельствовавшие против Хальвдана.

– Позор, позор! – восклицал Бьярнхард. – Так обращаться с гостем из чужого мира! Ты, должно быть, теперь не думаешь ничего хорошего об альвийском гостеприимстве! Но мы здесь, в Свинхагахалле, приложим все усилия, дабы показать тебе, что и альвы способны на достойное обращение, что и у них есть обильная и изысканная пища, тепло и богатая обстановка.