Воин и Маг

Иващенко Валерий В.

Нгава гордо подбоченилась, и глаза её задорно блеснули в полутьме камеры.

– Ох и давно ж это было, почти семь лет. Я тогда дура была, молодая да глупая. Думала, что... а впрочем – неважно. Между прочим, наши девки в замке самым натуральным образом передрались за право вашей, баронет, первой ночи, – наябедничала она, – Только я их всех половником отдубасила. А через неделю они меня, всем скопом.

Молодой маг грустно улыбнулся, осторожно избавляя собеседницу от другой, невидимой привязи, которую навесили дотошные инквизиторы.

– Но

я ни о чём не жалею, хоть и три дня пластом пролежала, – мечтательно вспоминала Нгава, чувствуя как по шее лоскочут неведомые заклинания, – Быть первой женщиной у мужчины – это великая честь...

– Странный вы народ, женщины, – проворковал Valle, нежно и осторожно распутывая колючий клубок враждебной магии, – Подержи вот тут пальцем.

Он выдернул какой-то кончик, брезгливо швырнул на сердито зашипевший пол.

– Давно уж отчаялся вас понять, – проворчал он, развеивая в воздухе какие-то серо мельтешащие ленты, – Вроде и люди, но иной раз вас понять труднее, чем эльфов или гномов. Чем думаете, не знаю. Но только не головой, хотя иной раз у вас и неплохо выходит...

– Вот и всё, объявил он наконец, закончив что-то ломать, – Пошли?

– Погодите, – Нгава всплеснула руками, – Да ведь где-то в городе Ласло ещё! Ну который сын портного. Святые отцы хотели его своему королю подарить.

– Там Гуго и егеря должны сами справиться, – кивнул Valle, и повёл женщину за собой. Однако тень, охотно принявшая в свои объятия некроманта, напрочь отказалась пропустить повариху.

– Что такое? – пробормотал он, Истинным Зрением изучая камень, из которого была сложена темница, – Ах вот оно что... славно строили святые братья...

– Послушай, – обратился баронет к поникшей Нгаве, – Здесь тебя не смогу провести даже я. Нам надо будет пробраться немного повыше и выйти в коридор. Там не может быть такой защиты.

С этими словами он вытащил и протянул ей свой острый, заточенный с обеих сторон кинжал, кои так обожают моряки, да и уголовный люд тоже, – На кухню живность всякую резала? Если что – прикрой мне спину.

– А то как же, – проворчала Нгава, поудобнее перехватывая оружие, – И кабанчиков, и телят приходилось, а уж птицы да кролей – не счесть.

Волшебник кивнул, доставая из-за спины свой длинный, хищно блеснувший меч, – Значит, крови не убоишься, и куда бить, знаешь? Представь, что это те же кабаны, только личину людскую надели...

– Не оскорбляли бы вы животных таким сравнением, – сердито буркнула женщина, – Бешеные они, все до единого, и убивать таких – значит проявлять к ним милосердие! Они ж вчера вечером целителя нашего живьём сожгли, да монашку из храма Хенноры заодно. Дескать, ложным богам служили, да Падшего призывали.

– Готова? – спросил сосредоточенный, сжатый как арбалетная пружина маг. Получив неуверенный кивок в ответ, он страшным ударом заклинания выбил неподъёмной тяжести, окованную железом и серебром дверь...

Нгаву ощутимо трясло. Хмельная сила, направлявшая

её и раздававшая налево и направо точные и беспощадные удары, схлынула. И теперь, как говорят воины, её «плющил отходняк». Глядя на забрызганные кровью руки и остатки одежды, женщина с отвращением отшвырнула от себя кинжал и наконец-то разрыдалась.

Выходя из камеры, парочка нос к носу столкнулась с отрядом святых братьев и солдат, посланных за узницей. Баронет с ходу прорубил в их рядах страшную просеку, а неотступно следующая за ним Нгава не давала зайти озверевшим от крови и потерь солдатам сзади. После выхода на лестницу в верхний коридор сверху посыпались головы и дёргающиеся руки-ноги, заполнив воздух сладковато-кислым запахом.

Баронет работал мечом как отрегулированный на полные обороты ветряк, вдобавок иногда посылая вперёд то остро-блестящие, то туманно-морозные заклинания. Иногда ревел проклятия яростным голосом, спотыкаясь об обрубки тел. Ещё было слышно, как кто-то наверху командует, направляя в подвал ещё подкрепления, и дорогу по скользким, залитым кровью и внутренностями ступеням приходилось брать штурмом.

Нгава не помнила, в какой момент, её «настигла волна». Дикая, пьянящая, какая-то животная сила заполнила её. Всё вокруг вдруг стало неестественно чётким и сильно – раз в пять-семь – замедленным. Женщина усмехнулась, чёрной пантерой подныривая под неуклюжие, по-черепашьи двигающиеся клинки поджимающей сзади солдатни. Она ещё удивилась, когда её кинжал легко перерубил закованную в броню руку, словно цыплячью шейку. Перетекая меж волшебно замедлившихся солдат, она каждый раз успевала подумать, выбрать место, прицелиться.

И ударить. Разгорячённый клинок играючи кромсал доспехи и плоть, будто растаявшее масло в бумажной обёртке. Тенью порхая меж почти застывших болванов со знаками Единого на броне и одеждах, Нгава произвела среди них настоящее опустошение, походя удивляясь своей силе и скорости.

Видимо, что-то передалось и тяжко дышащему чернокнижнику, ибо он тоже стал рубить наступавших вместе с их оружием и доспехами. Шинковал, как хорошая хозяйка капусту, разбрызгивая во все стороны алые брызги. Подъём наверх показался бесконечным, но вот закончился и он. Выскочив в большую, светлую комнату, словно пара тигров, устроили и здесь самую настоящую резню среди еле двигающихся, словно осенние мухи, святых братьев в рясах и кольчугах.

– Хватит! – рявкнул баронет с бешеными, блестящими от возбуждения глазами. Одной рукой вращая мечом и не давая прохода ломящимся в дверь солдатам, он другой вытащил откуда-то пузырёк. Зубами вытащил пробку, поморщившись от вони, и щедро плеснул на пол. Сразу же повалили густые клубы дымчато-туманного пара, с каким-то морозным запахом.

Valle ухватил за руку Нгаву, радостно и возбуждённо приплясывающую от пронизывающей её Силы, и потянул в появившийся невесть откуда длинный, серо-жёлтый коридор без стен и потолка. Да и без конца, если вдуматься...