Воин из Ниоткуда
Шрифт:
— Ты, Божар?
— Ну я Божаром зовусь, княже.
— Ну так и дальше им зовись и славь свое имя. Добротные клинки куешь, лучше других. Али секрет какой имеешь?
— Мой секрет — мои руки и мозоли. Трудиться надо от души, тогда и дело спорится.
— Но у тебя мало мечей. — князь огляделся вокруг и снова повернулся к кузнецу. — Мне нужно больше, гораздо больше. И мечей, и сабель, и кинжалов.
— Я их не рожаю, княже, хотя и вкладываю в каждый из них кусочек себя. Тут спешка ни к чему.
— Это я решаю! — прошипел ему в лицо князь. — И если сказал быстрее и больше, значит быстрее
Ситуация принимала угрожающий характер. Олег знал Божара — если он прав, то будет стоять на этом до последнего. Он вышел вперед.
— Князь, кузнец прав. Ты сам говоришь, что другие хуже делают. Потому что спешат, товар сбыть побыстрей хотят.
— А ты меня не учи сопляк! — взревел князь. — Ваше место в гриднице, полы драить.
— Где наше место мы и сами знаем. — в Олеге закипала злоба, кулаки сжались сами собой. Сопровождавшие князя дружинники стояли в растерянности, не зная как поступить. — Тебе побыстрее надо, а нам шкуры свои подставлять. Если после каждого удара мечи разваливаться будут, то сколько людей поляжет почем зря? Десятки? Сотни? Кем командовать будешь?
Князь кипел от злости, его лицо покрылось красными пятнами. Олег не знал, что в нем победит: гнев или разум. Как правило, последний побеждал тогда, когда уже бывало поздно, так что возможно он и кузнеца не спас, и остальных подставил. Кстати, они это поняли прекрасно, но реакция была обратной — парни еще кучнее встали возле Олега, исподлобья глядя на князя.
— Дерзок ты, гридень. — князь испытывающее смотрел на полусотника. Чтобы как-то попытаться снять напряжение, Олег сменил ответный гнев в своем взгляде на полное спокойствие, но глаз не отвел. — Но говоришь по делу.
После этих отрывистых слов князь переключил внимание на Божара, давая понять, что Олег его больше не интересует. «Что ж, неплохой ход, сойдемся на ничьей», — усмехнулся про себя тот.
— Ты будешь старостой кузнецов. Завтра же гонец принесет мое слово. И чтоб все работали также хорошо, как ты. А кто не захочет… — не поворачивая головы, князь резко ткнул пальцем в сторону братьев. — Они заставят!
Князь хотел было уже уйти, но тут его взгляд остановился на Весенке. Шумевшая в нем еще ярость тут же сменилась на удивление, смешанное с восхищением.
— Это ж почему от меня такую красоту скрывали? — почти ласково обратился к ней князь. Весенка испуганно спряталась за спину Олега.
— Ха-ха-ха! — громовым голосом рассмеялся князь. — Не бойся, не трону. — и он резко развернулся к выходу, лишь на мгновение задержав свой взгляд на Олеге. — Ну, спасибо, Патак! Удружил, так удружил!
Через мгновение парни видели лишь быстро удаляющуюся сильную фигуру князя, дружинники еле поспевали за ним следом.
— Ну что? Будем плакать или радоваться? — Олег с улыбкой смотрел на Божара, ожидая его ответа.
— Тяжело вам, ребятки, придется. — Божар со вздохом опустил молот на наковальню: оказывается он не выпускал его из рук на протяжении всего разговора.
— Ладно. У нас друзей много, не пропадем.
— А врагов еще больше. — с усмешкой заметил Макс.
— Тем веселее. — хмуро ответил Вадар, все еще глядя вслед давно уже скрывшемуся из вида князю.
— А, замогильнички!
— Здравствуй, отец, здравствуй. И добр ты как всегда не в меру. За что ж ты нас так ласково-то, Вочарушка?
— А как вас еще-то называть? Да никак с вами горлица молодая? Как же тебя, бедную, угораздило с ними связаться?
— Что ж вы такое, дедушка, говорите-то?
— А что думаю, то и говорю. Я старый, мне можно. А вот их кто, зелень неразумную, заставлял на князя кидаться как псов цепных?!
— А ты почем знаешь? — удивлению Олега не было границ.
— Сорока на хвосте принесла.
— Да я серьезно. Ведь кроме нас там никого не было, ну разве что еще двое гридней, так у нас не принято языком трепаться.
— Ну так никто и не треплется пока, а то бы весь город уже судачил. Мало находилось смельчаков или дурней князю перечить, а те что были — сгинули.
— Похоже, надо было бы испугаться от твоих слов, да что-то не получается. Ведь не для того ты начал этот разговор, чтобы вручить нам котомки с сухарями на дальнюю дорогу?
— Кто знает… — многозначительно пожал плечами Вочара. — Князь не предсказуем. Храбрецов он любит, привечает, да только возражений слушать не желает.
— Ни он первый, ни он последний.
— Да. Когда простого смертного наделяют властью, потакают ему во всем, предоставляют ему право решать их тяжбы, а потом вдруг кто-то хочет это сделать сам или указывает ему на его ошибки… Князь не Корс, ему трудно всегда быть справедливым и никогда не ошибаться.
— Серьезное оправдание, но слаще от этого не делается. — Макс подкинул пару поленьев в огонь печи. — Он князь, и должен понимать цену своего решения.
— А он и понимает. — Вочара посмотрел тому прямо в глаза. — Думаешь легко нести ответственность за других? Знать, что твое решение может изменить судьбу не одного человека, а целого княжества?
Нависла тишина. Огонь в печи и свеча в плошке разгоняли сумрак в избе. Сидящие отбрасывали тени на стены и те, при каждом колебании пламени отплясывали свой «танец теней».
— Вочара, я давно хотел спросить: почему князь так стремится за горы, в Танагорию, и совсем не обращает внимания на степь за Дикой Землей?
— Он молод еще и не хочет ждать. Он предпочитает, так же как и вы, все брать сразу. Что может дать ему степь? Необходимо сломать сопротивление нескольких диких орд, прежде чем доберешься до других княжеств или как там они себя называют. И то еще неизвестно, получится ли с ними заключить мирные торговые соглашения. Что в степи, что по праву руку, что на полудень. Сами видели, что купец — редкий гость в наших краях. И то откуда? Из-за гор. А редко приходит — потому как дорог нет. Много ли через горы потянешь. Да и про нас мало что известно. Вот князь и хочет заручиться поддержкой тамошнего князя, дорогу проложить, отношения наладить. А у тог князя своих дел по горло: соседи угрожают со всех сторон, да и внутри княжества смута растет. Токмо на нас у него вся и опора. И нашему князю это на руку. Так всегда было. Только вот старый князь, отец нашего, перессорился с отцом тамошнего князя. Долгие годы вражда была, а теперь вот молодые расхлебывают, ошибки отцов своих исправляют.