Воин Опаловой Луны
Шрифт:
– Что на это скажешь, Мойши? – спросила девочка. – Что тебе какаято женщина, когда тебя здесь ждет такое богатство, только пожелай. На это ты можешь купить весь Алаарат!
– Алаарат? – Он повернулся к ней. – Что ты знаешь об Искаиле?
Но девочка исчезла. Вместо нее стояла женщина с головой ибиса. Ее роскошное тело было облачено в радужное платье из разноцветных перьев. Голова ее была бела как снег.
– Идем, – сказала она, снова протягивая руку и ведя его наверх.
На следующей площадке за другой дверью он увидел свой дом в Искаиле. а сзади,
– Что ты знаешь о моем доме? – спросил Мойши. – Как ты это устроила?
Ибис кивнула и улыбнулась – нелегко улыбаться с птичьим лицом.
– Такие видения со временем становится очень легко получать, ты просто удивишься, как легко.
– Я и так уже удивлен. – Он окинул ее взглядом. – Прошлой ночью я видел сон.
– О доме.
– Да. О доме. Это твоя работа?
– Каким образом? Это невозможно.
– И все же ты знаешь о моем брате, о моей сестре Санде, о моем доме.
– Да, знаю.
– Откуда?
– Как я и сказала, со временем это становится не так сложно. – Она повернулась и махнула рукой. Дверь распахнулась. – Идем.
Они поднялись на вершину лестницы. Теперь они были уже близко к потолку атриума. Странная музыка тут звучала громче, с разными интонациями.
– Что…
Он теперь стоял перед высокой женщиной с кожей золотого цвета. Волосы – платиновая волна, глаза – огромные граненые рубины. Прозрачные сапфировые ногти. Полуоткрытые груди – опалы. Платье было платинового цвета, такой ткани ни одной ткачихе не соткать, а сандалии на низком каблуке были сделаны из шкурки снежного горностая. На ней был платиновый шлем, высокий, конический, украшенный рогами.
– Я много где бывала. – Голос ее изменился, приобретя металлический призвук. Может, это был ее настоящий голос? Он не знал.
Они вышли на узенькую галерею. Каменные перила высотой едва по колено отгораживали их от колодца главного зала. По украшенному статуями, перекрытому аркой коридору они вошли в нечто вроде гостиной. Каменный пол перед большой плюшевой тахтой и несколькими креслами с высокими спинками был застлан горностаевыми шкурками. За тахтой была стена, которая на три четверти выдавалась в комнату. Слева открывался ряд узких окон, за ними было темно.
Войдя, она бросилась на тахту и вытянулась во весь рост.
– Я бы предложила тебе поесть или выпить, – сказала она совершенно ровным голосом, – но, как ты видишь, здесь ничего нет.
– Почему бы тебе не наколдовать? – Его левая рука лежала на рукояти меча.
Женщина смущенно улыбнулась. Лицо ее блестело.
– Забавное замечание. – Она приложила палец к губам. Он выглядел как драгоценный камешек. – Ты интересный человек. Хотелось бы мне получше с тобой познакомиться.
Он невесело рассмеялся.
– Вряд ли это выйдет. – Он присед на краешек тахты и протянул к ней руку.
– Что ты делаешь?
– Это все – настоящее? – Он обвел рукой комнату.
– Такое же настоящее, как и все прочее, –
– Но ты – нет.
Она изобразила удивление.
– Я? Я такая же настоящая, как и ты. Ну, прикоснись ко мне, если не веришь.
Его рука застыла в воздухе.
Она рассмеялась, закинув голову.
– Ты несправедлив ко мне. – Она взяла руку Мойши и прижала ее к себе. Прижала пальцы его руки к своей груди. К его удивлению, та оказалась теплой и упругой – по крайней мере она была из плоти и крови. Он чувствовал биение ее сердца. – Ну, что теперь скажешь? – почти прошептала она. Она медленно стала продвигать его руку по кругу. Теперь он нащупал ее сосок.
Он отдернул руку и встал. С высоты его роста ее глаза казались ему полузакрытыми, она томно посмотрела на него.
– Почему ты так боишься показать мне свой истинный облик?
– Боюсь? – сказала она. – Я ничего не боюсь.
– Ты боишься правды, Сардоникс.
– Мне нравится, как ты произносишь мое имя. – Она поднялась и встала рядом с ним. – Я тебе докажу, что не боюсь правды. Попроси меня о чемнибудь.
– Где Офейя?
– Здесь. Наверху.
– Она жива?
– Конечно.
– Ты пытала ее?
– Сударь мой, вы за кого меня принимаете?
– Я бы предпочел не отвечать на этот вопрос. Сардоникс криво усмехнулась.
– Ну да. Я бы предпочла все же, чтобы ты ответил.
– Что ты делала в Искаиле?
– Ну, мои дела, как ты сказал, были теми же самыми, что и везде. Я торговала, заключала сделки…
– Пиратствовала, – закончил за нее он.
Она кивнула:
– Верно, я пиратка. Профессия старинная.
– И еще ты колдунья.
Она рассмеялась.
– Кто тебе сказал?
– Я узнал это от одного… друга.
Ее лицо окаменело. Голос стал режущеострым.
– Не из Корруньи этот друг, часом?
– Может быть.
– И чего эта шлюха тебе наговорила обо мне?
– Цуки хочет только, чтобы ты оставила ее в покое, – ровным голосом сказал Мойши.
– Ей следовало подумать об этом намного раньше, друг мой. Теперь слишком поздно. Слишком.
– Незачем…
– Не будь дураком, – отрезала она. – Это тебе не идет. Она снова легла на тахту. – Я то, что я есть, – серьезно сказала она, слегка шевельнув бедрами, так что разрез на ее платье раскрылся, обнажая ноги.
Он отвернулся, подошел к узкому, словно щель, окну и выглянул в него. Правда, смотреть было не на что. Он снова обернулся к ней. Сардоникс попрежнему лежала на тахте.
– Откуда ты родом? – спросил Мойши. Она фыркнула.
– Какая разница?
– Я спросил, потому что мне это любопытно.
– Вряд ли ты мне поверишь.
– Ты же дала слово. Сардоникс, что станешь говорить мне только правду. Даже колдуньи должны иметь честь.
– Хорошо. – Она кивнула. – Я не так отличаюсь от тебя, как ты думаешь. – Она глубоко вздохнула, и он увидел, как ее полная грудь натянула платиновую ткань платья. – Я родилась в стране Адем.