Воин с улицы Суворова

Кораблев Василий

Лёху два раза просить не надо. Он прищурился и, мстительно улыбнувшись, запустил руку в карман портфеля. Когда сидишь один на последней парте, да ещё в третьем ряду, никто не помешает совершить возмездие. Тем более сейчас, когда весь класс пребывал в трансе и дети смотрели только на учительницу, заканчивающую возиться с картиной. В качестве снаряда он выбрал самую жирную масляную краску. Красную. А уж запустить её из рогатки так, чтобы она никого не забрызгала по дороге, Лёха умел, как никто другой. Злые языки, правда, хвалили Батона из 4В. Якобы Батон

считался самым остроглазым и ловким на улице Чкалова. Но то Чкалова – она улица большая. А на Суворова – Лёха лучший стрелок. Если надо, кто угодно даже на Спортивной подтвердить может.

Он выждал момент. Тут главное, не подставить под удар любимую учительницу, а вот Петей пожертвовать можно. Давно у Лёхи на Петю кулаки чесались, а в открытую наказывать было нельзя. Ещё не дай бог пионеры узнают. Начнётся преследование. Среди улиц, бить и унижать НЕПов считалось плохим поступком, но сейчас-то, чего? Дело благородное. Он детей защищает. Вот он – момент! И Лёха выстрелил.

Валентина Леонидовна отступила от рисунка в сторону, взмахнула рукой, собираясь ещё раз при всех похвалить рисунок, и тут в самом центре, на месте, где у домика было окошко, появилось сочное красное пятно.

Учительница ахнула. Дети ожили и засмеялись. Басом заревел Петя, лицо которого забрызгало красной краской.

– Абстракционизм! – закричал кто-то. – Лови Пикассо!

– Кто это сделал? Хулиганы! Я требую, чтобы тот, кто совершил этот хулиганский поступок, немедленно признался! – пылала праведным гневом учительница.

“Вот сейчас меня и сдадут. Или что портфель заставят выворачивать”, – обречённо подумал Лёха. Все в классе знали, что у него есть рогатка. Да и сама Валентина Леонидовна… Знала. Вон как зыркает. Указку в руку взяла…

– Я в последний раз спрашиваю! Иначе пеняйте на себя! Я…

– Это Пыня…То есть…Валентина Леонидовна – это Ванька Пантелеев из рогатки стрелял. Проверьте сами, у него в портфеле рогатка! – неожиданно для всех, и даже Лёхи, выкрикнул со своего места Олежек.

В классе повисла гробовая тишина. Все ученики повернулись к побледневшему от такой клеветы и ужаса Пыне. Все знали, какой он был тихий и добрый мальчик.

– Ванечка, это правда? Это действительно ты испортил рисунок? – не поверила своим ушам Валентина Леонидовна.

– Он. Я сама видела! – крикнула, подняв руку, Чекушина – Да все видели, ведь правильно?

Класс загудел. Школьники спорили и ссорились между собой, выясняя, кто же из них видел, а кто не видел.

– Тихо! Тихо! Тишина!!! – потребовала Валентина Леонидовна и, когда класс успокоился, она обратилась к Пантелееву —

– Ваня, встань пожалуйста!

Пыня поднялся со своего места. Бледный, оскорблённый до глубины души предательством своих товарищей. Он не знал, как ему поступить и что дальше делать. Он хотел было открыть рот и вставить слово в свою защиту, но Лёха и Олег показали ему кулаки, а Анька демонстративно провела пальцем по шее. Пыня испугался ещё сильнее и только выдавил из себя тихое: “извините”.

– Нет, так не пойдёт. Ты

сейчас же извинишься перед Петей, перед всем классом за свой поступок, а потом возьмёшь тряпку и смоешь всю краску, – потребовала суровая Валентина Леонидовна.

– Изв…Петя. Изв… – пробормотал Пыня. – Я больше так не…

– Молодец какой! Дневник на стол! Останешься после уроков! Да, и рогатку неси.

Пыня покачнулся от горя. Ему не жаль было рогатки, которой он и пользоваться толком-то не умел, но сам факт того, что скоро в дневнике появится жуткая, леденящая кровь, надпись о вызове родителей в школу…Первая за год. На его глазах сами собой появились слёзы.

Он нёс рогатку и дневник, словно на казнь под ободряющие выкрики одноклассников и злобное шипение Петьки Зелинского, обещающего скорую месть после школы.

Лёха призадумался. Петька Ваньке не соперник, хотя от этого тупого НЕПа можно любой каверзы ждать: подножки или плевка на спину, но драться с Ванькой… Петька просто разобьёт кулаки и вывихнет себе кисти рук, плюс вмешаются пионеры. Сотрут Петьке лишнюю память и возьмут на заметку всех свидетелей. Ну это, если Петя совсем будет дурак и заявит о драке официально. Хотя, тоже неплохо. Если Петька месяц проваляется в больнице, Ваньке за такое только спасибо скажут.

Тут прозвенел звонок. На сегодня уроки закончились. Школьники зашумели, начали собираться, относили к Валентине Леонидовне альбомы, и она всем ставила только хорошие оценки. Кроме Пыни,стоявшего, опустив голову, у доски, которому мстительный Петя уже успел дать тычка, но великий защитник этого даже не заметил. Больно было только самому Пете, убежавшему в школьный туалет умываться.

Олег отстоял очередь к учительнице, попутно заглядывая в альбомы одноклассников. Лёха замыкал очередь.

“Чего он там высматривает? – думал он, стараясь при этом не смотреть на Пыню, – и так понятно, что всё это был морок. Стоило мороку пасть и рисунки у всех стали другие. Цветочки, ёлочки, зайчики всякие. Мама на фоне радуги. Нету там больше страшного домика”.

Олег получил свою пятёрку в альбом и встал за спиной у Лёхи. Тот досадливо показал ему свой рисунок. Космическую ракету на фоне Марса. Олег одобрительно кивнул.

– Молодец Лёша, я ведь признаться, на тебя сначала подумала, – вздохнула грустная Валентина Леонидовна – Спасибо. Честная пятёрка.

От этих её слов Лёхе стало невыносимо стыдно. Он слышал, как сопит носом его бесчестно опозоренный товарищ, но ничего не мог с этим поделать. Улица решила – Пыня прости. Сознаться сейчас в преступлении было ещё опаснее.

– Лёха! Олег! Не стойте столбом! Новенький – дёру дал! – закричала от дверей Чекушина.

Олег первым бросился на её крик. Лёха замешкался, запихивая непослушный альбом в портфель, и случайно выронил свою рогатку прямо под ноги Пыне. Лёха замер, поднял глаза на своего товарища, ища поддержки, но натолкнулся лишь на ледяное презрение. Все же Пыня был воином, а воины своих не сдают, и он ногой подтолкнул рогатку обратно к хозяину.