Воин тумана (сборник)

Вулф Джин Родман

А потом вдруг подумал, что этот меч, должно быть, непростой, и Эгесистрат, наверное, мог бы многое прояснить на сей счет.

Как только мы смешали вино с водой, я встал, сбегал в свою комнату и принес меч. Я уже собрался передать его Эгесистрату, но тот вдруг ударил меня по руке костылем, и меч упал на пол. Чернокожий вскочил и замахнулся табуреткой, Ио закричала.

Только Эгесистрат продолжал спокойно сидеть и даже с места не двинулся.

Он велел мне поднять меч и убрать его в ножны. (Меч так глубоко вонзился острием

в пол, что пришлось вытаскивать его обеими руками.) У меня было странное ощущение, будто я только что проснулся после глубокого сна.

Чернокожий что-то кричал мне, тыкая пальцем в вино, затем громко заговорил с Эгесистратом, указывая на меня и на потолок. Эгесистрат пояснил:

– Он хочет напомнить тебе, что гость священен. Боги, говорит он, накажут того, кто зовет незнакомого человека в дом, а потом без причины причиняет ему вред.

Я растерянно кивнул.

– Латро же все забывает! Иногда… – прошептала Ио.

Но Эгесистрат жестом велел ей умолкнуть.

– Латро, что ты хотел сделать? – спросил он.

Я сказал, что хотел лишь показать ему меч.

– И по-прежнему этого хочешь?

Я кивнул.

– Хорошо, – сказал он. – В таком случае я погляжу. Вынь его из ножен и положи на стол.

Я сделал, как он сказал. Он возложил обе руки на клинок и закрыл глаза.

Так он сидел довольно долго – я успел как следует растереть ушибленную руку и допить вино, прежде чем он снова открыл глаза и снял руки с клинка.

– Ну и что? – спросила Ио.

Мне показалось, что Эгесистрата бьет дрожь.

– Знаете ли вы, – сказал он, – что божественное прикосновение оставляет неизгладимый след и может передаваться, как передается болезнь?

Мы молчали.

– Да, это так. Прикоснись к прокаженному, и вполне можешь потом тоже заболеть. Кончики твоих пальцев побелеют или на щеке – там, где ты ее почесал, – появится пятно… Так и со следами богов. В Речной стране есть храмы, где жрецы, окончив службу, обязаны вымыться и переодеться, прежде чем покинут храм, хотя боги, в большинстве случаев, на службе в храме не присутствуют. – Эгесистрат вздохнул. – Этим мечом, я думаю, некогда владел какой-то бог. Может быть, не самый могущественный, но бог! – Он вопросительно посмотрел на меня, но я лишь покачал головой. – Ты им кого-нибудь убивал, Латро?

– Не знаю, – сказал я. – Наверное.

– Ты убил им нескольких спартанцев… – начала было Ио, но зажала себе рот ладошкой.

– Он убивал спартанцев? – переспросил Эгесистрат. – Мне ты можешь сказать об этом без опаски: я им вовсе не Друг.

– Нескольких рабов Спарты, – объяснила Ио. – Они нас однажды захватили в плен, но сперва Латро и чернокожий многих из них уложили.

Эгесистрат пригубил вино.

– Это, по всей видимости, было далеко отсюда?

– Да, далеко. В Беотии.

– Это хорошо, потому что мертвые тоже могут ходить. Особенно те, что пали от этого клинка.

Я вздрогнул

и оглянулся, услыхав шаги Гиперида. Он был удивлен, увидев в нашем доме Эгесистрата, но я представил их друг другу, и Гиперид радушно приветствовал гостя.

– Надеюсь, вы извините меня за то, что я не встаю, – сказал Эгесистрат.

– У меня ноги нет.

– Конечно, конечно! – воскликнул Гиперид. Чернокожий принес ему табуретку, и он сел. – Я тоже чуть не охромел – все ноги себе отбил, целый день по городу мотаюсь.

Эгесистрат понимающе кивнул:

– А знаешь, я ведь и еще по одной причине должен перед тобой извиниться. Представляя меня, мой друг Латро сказал, что я Эгесистрат с Закинфа. Это правда; я родился на этом острове, там и вырос, только по-настоящему я Эгесистрат, сын Теллиаса… – Гиперид вздрогнул. – А еще больше я известен как Эгесистрат из Элиды.

– Так это ты был прорицателем и советником Мардония в битве при Платеях? – вымолвил Гиперид. – Это ты советовал ему не наступать?… Мне говорили…

Эгесистрат утвердительно кивнул и спросил:

– Неужели, по твоему мнению, это означает, что я преступник? Если так, то я в твоей власти. Эти люди послушны тебе, и один из них вооружен мечом.

Гиперид глубоко вздохнул.

– Мардоний мертв. Думаю, не стоит беспокоить мертвых.

– Я бы тоже не стал. Пусть покоятся с миром.

– Если мы станем мстить всем, тогда придется, например, почти все население этого города обратить в рабство. Кто же останется? Кто будет защищать стены от воинов Великого Царя? Даже сам Ксантипп так считает.

Я наполнил чашу вином и подал ему.

– А не знаешь ли ты, как экклесия намерена поступить в отношении Фив? – спросил Гиперид. Эгесистрат лишь головой покачал. – Они хотели сровнять наш город с землей! И продать всех жителей Беотии в рабство финикийцам в пурпуровых плащах. Я вообще-то кожами торгую. В мирное время, конечно.

Можешь себе представить, если бы меня продали в рабство, какой урон это нанесло бы торговле кожами? – Было довольно прохладно, но Эгесистрат провел по лбу рукой, словно отирая пот. – Только спартанцы смогли их удержать от подобного шага… Боги свидетели, я вовсе не друг спартанцам… Ты что это хихикаешь, моя милая?

– Ты говоришь теми же словами, что и Эгесистрат, – отвечала Ио. – Перед тем, как ты пришел, он сказал то же самое. Говорят, это счастливая примета.

– Конечно! – И, повернувшись к Эгесистрату, Гиперид спросил:

– Значит, ты тоже так считаешь? Уж ты-то должен знать.

– Да, это правда, – кивнул прорицатель. – Всегда хорошо, когда люди мыслят и говорят одинаково.

– Наверное, ты прав. – Гиперид оживился. – Теперь вот что: я капитан "Европы", мы собираемся отплывать завтра утром. Сколько ты с меня возьмешь за предсказание? Хотелось бы знать, как боги отнесутся к нашему плаванию и какие опасности встретятся нам в пути.