Воин тумана (сборник)
Шрифт:
– Ну что? Поедешь со мной в Спарту?
– А ты бы поехал на моем месте? – пожал я плечами.
Он на минуту задумался, потирая свой массивный подбородок, потом кивнул.
– А ты, Эгесистрат, что мне посоветуешь?
– Посоветую ехать, хоть и с неохотой. Я понимаю, ты этого не помнишь, но ты как-то зачитывал мне довольно длинный отрывок из твоего дневника. И там описывалось, как регент сказал тебе, что ты больше не будешь его рабом, а станешь его другом.
Словно тяжкое бремя свалилось с моих плеч.
– И его заверения звучали искренне, – по крайней
И тут мне захотелось спросить еще Ио, но мне, взрослому мужчине, советоваться с ребенком показалось стыдно. Вместо Ио я решил спросить чернокожего, и тот заговорил с Эгесистратом.
– Семь Львов желает знать, свободен ли он теперь, – перевел Эгесистрат.
Гиперид утвердительно кивнул и сказал:
– Тебе еще нужно подписать один документ, но это простая формальность.
Чернокожий снова заговорил, и Эгесистрат перевел:
– В таком случае он советует Латро поехать, но с тем условием, что Фемистокл позволит и ему поехать с ними вместе. Позволишь, Фемистокл?
Полемарх кивнул:
– Конечно, пусть едет. Ну что, Латро, решил?
– Да, – сказал я. – Даю тебе честное слово.
Почему-то особое облегчение испытал после моих слов Кимон. Он улыбнулся и протянул мне руку.
– Итак, осталось разобраться только с Элатой и со мной, – сказал Эгесистрат. – Ну с нами-то хлопот не будет.
Тут как раз вошел один из слуг Кимона и что-то коротко сказал своему хозяину. Тот обратился к Фемистоклу:
– Это Симонид [220] пришел. И с ним еще кое-кто. Он говорит, что они принесли все, что требовалось.
– Отлично. Завтра утром мы отправляемся в путь. Эгесистрат, ты, я надеюсь, понимаешь, что моя партия более не может тебя здесь использовать.
220
Симонид (556-468 до н.э.) – греческий поэт с острова Кеос, который, как и его соперник Пиндар, вел кочевую жизнь, находя приют у различных местных владык и богатых аристократов. Возможно, ему принадлежит эпитафия воинам, погибшим вместе со знаменитым спартанским царем Леонидом при Фермопилах.
Ты был на стороне Великого Царя, так что мы сами вручим Ксантиппу и Аристиду оружие против себя. Да и вашим прежним отношениям с Гиперидом тоже пока что пришел конец.
– Я понимаю, – сказал прорицатель, – и мне очень жаль. Для меня это было большой удачей.
– И для меня тоже! – заверил его Гиперид. – И мне тоже очень жаль.
– Может быть, тебя мучают сомнения, на душе остался неприятный осадок?
– спросил Фемистокл. – Или тебе кажется, что тобой просто воспользовались?
– Нет, я вовсе так не думаю, – успокоил его Эгесистрат. – Как раз напротив.
– Гиперид сказал, что ты человек не бедный. Если он ошибся, я могу что-то придумать…
Эгесистрат только отмахнулся.
– Ты, без сомнения, можешь сказать Зихруну,
Кимон пришел поговорить со мной. Для начала он спросил у детей, как зовут мидийца. Я уже объяснил им все, так что они оба ответили: "Зихрун".
Он спросил тогда, уверены ли они в этом, и они повторили: "Зихрун", после чего он отослал их прочь, объяснив, что ему нужно поговорить со мной с глазу на глаз.
Когда они ушли, он стал благодарить меня за то, что я согласился поехать в Спарту, как того хотел регент Павсаний.
– Я бы попал в весьма неудобное положение, если бы ты отказался, – сказал он. – Мы могли бы, конечно, заставить тебя силой – на чем, собственно, настаивал Фемистокл, – однако как бы это выглядело впоследствии, тем более что я сам убеждал Павсания освободить тебя? А банда Фемистокла, вполне возможно, все обернула бы потом против меня. Если бы ему пришлось заявить, что мы попросту украли раба у такого-то гражданина, этот ненадежный торговец непременно поддерживал бы Фемистокла до конца.
Я сказал, что и в этом случае я наверняка был бы благодарен Гипериду за все сделанное им во имя моего освобождения.
– Наверное, ты прав. Однако существует и еще одна веская причина полагать, что ты уже свободный гражданин, ты это знаешь?
– Нет, – сказал я. – Однако мне очень приятно это слышать.
– Вы оба были взяты спартанцами в плен после битвы при Платеях, – пояснил он. – Никто с этим не спорит. Спартанцы передали вас в Коринф, а тамошние власти отдали вас Гипериду. Вы ведь были наемниками, верно? И ты, и чернокожий?
Я ответил, что это, по всей вероятности, так.
– Ладно. Однако вместе с вами в плен попала супружеская пара из Фив, а при тебе была еще эта маленькая рабыня из Беотии. Выходит, что тот мужчина был Пиндар, сын Пагонда, член одного из наших знатнейших семейств, который теперь стал уже широко известен как поэт. Он утверждает, что в то время, когда тебя взяли в плен, ты не находился на службе у варваров, а служил непосредственно ему как представителю Фив. Если его доводы будут приняты, нам придется отослать тебя назад в Фивы согласно условиям перемирия, навязанного нам Спартой.
Я так и подскочил. Честное слово, я даже несколько раз пробежался туда-сюда, чтобы успокоиться. Я не ощущал себя рабом даже во время нашей встречи в яблоневом саду Кимона, и теперь мои ощущения подтвердились.
– Вопрос в том, сколь сильно влияние Пиндара на фиванских олигархов и каково их желание беспокоиться из-за какого-то наемника, – продолжал Кимон. – Хотя, сколько бы они ни попросили, мы с ними не договоримся. Их город здесь не любят, к тому же это серьезно повредило бы нашим отношениям со Спартой. При нынешнем положении дел мне удалось одержать, так сказать, небольшую дипломатическую победу. Аристид и Ксантипп это тоже признали.