Воин забвения. След бури
Шрифт:
Она и хотела бы вытащить его из потасовки, но не знала, с какой стороны и как можно подступиться. Подтянулись сотники, но совладать с взбесившимися мужиками не смогли, как ни грозили расправой.
– Хальвдан, – прозвучало за спиной.
– Эй, мужики! Хальвдан идёт, – гаркнул кто-то во всеуслышание.
– Ща всем достанется, – вздохнул третий голос.
И тут же верег прошёл между расступившимися, как по команде, воинами. Он встал в кругу, немного понаблюдал за драчунами с мрачной ухмылкой на лице. Те продолжили шарахаться и мутузить друг друга, не вняв предупреждениям соратников. Верег поймал одного
Хальвдан, запахнув сильнее плащ, оглядел каждого с немым упрёком, и от этого они ещё больше горбились.
– По какому поводу веселье? – он неспешно прошёл мимо выстроившихся в ряд мужчин, остановился напротив одного из своих воинов, обхватил его ладонью ниже затылка и толкнул так что тот едва не клюнул носом в снег. – Уж от тебя не ожидал.
– Они смотрели на нас, смеялись и о чем-то говорили по-верегски, – отозвался один из кметей, резко утирая тыльной стороной ладони струящуюся из носа кровь.
Остальные одобрительным гулом поддержали его, но быстро замолчали. У Хальвдана на щеках дёрнулись желваки. Уничтожающим взглядом он пробежался и по сотникам, которые оказались бессильны унять драку – едва сами не ввязались.
– А вы для чего тут нужны? Любоваться на вас? Бестолочи.
Старшины ничего отвечать не стали – да и что тут скажешь? Опростоволосились крепко – все видели.
– Толмача им приставь, воевода, – высказался кто-то из верегов. – Чтоб они не выдумывали то, чего нет. А каждый раз язык себе ломать не намерен, чтоб меня каждая немерская собака верно поняла.
– Старуху-няньку я к тебе приставлю, чтобы приглядывала и порола тебя, если своей головой думать не горазд, – парировал воевода.
Кто-то засмеялся, другие же возмущённо загудели.
– Тихо! – Хальвдан поднял руку, и шум стих. – Я накажу виноватых.
– Нет, это я накажу виноватых, – раздался за спинами зевак голос Драгомира.
Все тут же развернулись в его сторону. Князь приближался к Хальвдану, и его вид не предвещал ничего хорошего. Драгомир словно отчеканивал каждый шаг, и дружинники расступались перед ним, некоторые и вовсе старались потихоньку скрыться с глаз долой. Сейчас князь виделся ещё более высоким и внушительным, чем прежде. Казалось, его окутывает чёрная грозовая туча, готовая сотрясти землю громом. В отличие от Хальвдана, он, похоже, ещё не ложился. Драгомир подошёл к верегу и дёрнул плащ, который зацепился за ветку торчащего из снега куста.
– Похоже, у твоих воинов дисциплина не лучше твоей. Только шаг из детинца сделали – сразу одичали.
Он оглядел Хальвдана так, словно тот и был зачинщиком драки. А Млада подумала, что после последнего поединка между ними словно залегла тень. Во взгляде воеводы было слишком много недоверия и непонимания. А Драгомир и вовсе смотрел на него с холодным презрением, будто все разговоры о их дружбе были всего лишь выдумкой кметей. И вдруг стало заметно, что верег всего на пару вершков ниже князя. Но сейчас эта ничтожная разница впервые выглядела значительной.
Хальвдан унял недавнюю ворчливость и, нацепив на лицо
– Всякое бывает, кнез. Поход, напряжение, холод. Все устали.
Тот осклабился, наклонился к нему, прищурив глаза:
– Устали? За первый день похода? Что же будет дальше, позволь узнать? Чихнуть без драки не смогут? – и обратился к воинам, участвовавшим в потасовке: – Кто начал стычку, шаг вперёд.
Мужики запереглядывались, видно, не зная, как лучше поступить: сознаться самим или укрывать друг друга. Горячка с них уже сошла, и теперь на лицах явственно отражалось осознание того, что им придётся плохо. Если уж сам князь сюда пришёл. Драгомир заложил руки за спину, продолжая попеременно смотреть на каждого. Однако его терпение было обманчивым. Млада чувствовала, как он словно раскаляется изнутри в желании наказать всех и каждого, не разбираясь, кто виноват. Наказать как можно более жестоко. В который раз ей захотелось подойти к нему, унять лишнюю озлобленность, чтобы уберечь вспыливших парней.
Но на виду у всех… Это слишком.
Наконец напряжённое молчание треснуло, и вперёд вышел Медведь.
– Я начал. Мне показалось, что вереги сказали что-то о… – он бегло глянул на Младу. – О моём роде. Что-то про зверей. Я плохо знаю верегский.
Вслед за ним, вздохнув, шагнул один из северян. Его соратник с тоже изрядно помятым лицом что-то тихо сказал, но тот лишь огрызнулся.
– Я твоего рода не трогал, Бьёрн, – только и проговорил он, с трудом шевеля разбитыми губами.
Млада тут же догадалась обо всём. И ей захотелось наградить Медведя за опрометчивость увесистым подзатыльником. Зря он вступился за неё, зря ни за что полез в драку. Наверняка, вереги посмеялись бы между собой, обсудив ночь, которую кметь провёл с ней, потешились бы догадками и выдумками, да и позабыли об этом наутро. Ведь скучно судачить о тех, кому сплетни безразличны.
Но он не стерпел.
Князь разочарованно хмыкнул, глядя на Медведя. Ведь совсем недавно он своими руками вручал ему меч за победу в ристаниях. А сейчас кметь замарал честь воина мелочной стычкой. Ещё немного поразмыслив, Драгомир развернулся уходить. И уже на ходу бросил:
– У Медведя забрать оружие. Он его недостоин. И три десятка ударов кнутом обоим.
Среди воинов прокатился ропот неодобрения. Ещё бы! Никогда ещё Драгомир не приказывал стегать кнутом собственных воинов. Да ещё и три десятка ударов!
Хальвдан выругался снова и поспешил догнать его.
– Может, обойдемся батогами?
Драгомир обернулся и смерил его ледяным взглядом.
– Я что-то непонятно сказал?
– Но они не смогут продолжать поход после такого! – верег повысил голос.
– Доедут до Беглицы и останутся зализывать раны. Или могут в Кирият вернуться. Думаю, наше войско не ослабеет без двух склочных баб.
Хальвдан шагнул ближе и добавил гораздо спокойнее:
– Кто же станет исполнять наказание? Ты захватил из Кирията ката?
Драгомир немного помолчал, но, скорее, чтобы испытать терпение верега, чем и правда что-то обдумать.
– Вы с Бажаном не смогли вбить в их головы, что в походе дракам не место – вот сами и наказывайте! Ты – Медведя, а он – твоего воина. Так будет справедливей. К тому же тебе не привыкать быть катом.