Воин
Шрифт:
— Поэтому баронство Малтен очень важно, — сказала Тейт. — Желание короля убрать тебя не просто политическая причуда, а рассчитанное стремление выровнять оборону королевства. Ему нужна сила на востоке от главной линии нападения Олы. Если Ола пойдет на север, Джалайл сможет повести войска в неприкрытый фланг. Он сможет даже пересечь границу Олы и ударить с тыла.
Незаметный до этого Опс привлек всеобщее внимание.
— Все это так, но я не уверен в том, что король может себе позволить атаковать нас. Сейчас он не слишком силен. Если он хочет убрать барона, то должен действовать быстро и решительно,
— Почему именно сейчас, — спросила Доннаси, — разве происходит что-то особенное?
— Время года, — ответил Опс, удивляясь ее неведению. — Король может взять немного крестьян. Но лесорубы не захотят отрываться от работы, и звероловам нужно продавать свою добычу. Рыбаки тоже не пойдут в такую замечательную погоду… — Он вскинул руки. — Такая же ситуация и у Джалайла.
Тейт стала печальной.
— Конечно. У вас есть что-нибудь, похожее на списки? Я имею в виду, знает ли кто-нибудь, сколько человек в баронстве? Какого возраста, чем занимаются?
— Мои дворяне хорошо знают, сколько человек в их владениях, — ответил барон. — Правда, они не всегда честны, однако Опс обычно хорошо представляет, что происходит. Не так ли, Опс?
Такая лесть ошеломила старика. Он покраснел и смущенно улыбнулся. Барон отвернулся от Опса, и теплота в его голосе сменилась вспыхнувшей грустью.
— Мои сыновья… У меня нет наследников. Мои люди будут приветствовать короля и сильного лидера.
Гэн взглянул на Тейт и догадался, что та уже прочла его немой вопрос. Это было своеобразной проверкой, и юноша был убежден, что она и это поняла. Отклик доставил Гэну удовольствие. Доннаси усмехнулась и подмигнула. «Оружие-молния», висевшее на плече, клацнуло от ее прикосновения.
Повернувшись к барону, Гэн кивнул ей, говоря:
— Король еще услышит о нас. Ему придется кое о чем задуматься. — И он вновь обратился к Тейт: — Как ты думаешь?
— Мне нужна информация. Опс, от кого из дворян мы зависим? За кем нам необходимо следить? Существуют ли какие-либо трения? Должны ли дворяне выделять людей барону в случае войны? Скольких можно собрать без помощи дворян? Мне надо знать, сколько подготовленных людей Король пошлет со своим племянником. Расскажите все, что знаете о командире и об этом племяннике. Кроме этого, меня интересует, насколько достоверны эти сведения, а также сколько солдат мы сможем прокормить здесь. Никто не должен быть голодным. Нам потребуются продовольственные обозы, стада лошадей. Но главное, что я должна знать, это сколько людей в баронстве могут сражаться. Это станет основой моего плана.
— Помедленнее, помедленнее! — засмеялся Гэн, сдаваясь. Мгновение Тейт выглядела удивленной, а затем тоже рассмеялась.
— Извини нас, барон, и ты, Гэн, тоже. Кажется, нам с Опсом есть о чем поговорить. — С этими словами Доннаси взяла ошеломленного старика под локоть и потащила прочь.
Барон взвился:
— Ты, она, Клас и те, кого вы сможете сколотить, собираетесь нанести поражение двум или трем сотням, сопровождающим племянника короля?!
Прохаживаясь, Гэн задумчиво спросил:
— Здесь все дерутся так же, как ты, — пешими, с копьем? И немного лучников по центру и на флангах?
— Конечно. Мы всегда…
— Мы изменим это. — Юноша озорно улыбнулся барону с
На мгновение захваченный энтузиазмом Гэна барон засмеялся, и его круглое тело задергалось от боли, причиненной этим движением. Он простонал:
— Король, по крайней мере, не причиняет мне боли. — Отрезвев, он покачал головой. — Жаль, что я не так молод, чтобы надеяться, как ты. У нас нет ни причин, ни времени для противостояния.
— Он будет ждать не меньше месяца. — Гэн не обратил внимания на замешательство барона, поясняя: — Отложите похороны сыновей. Используйте любой предлог. Отправьте послов к остальным баронам с подарками и благодарностями за их былую поддержку и приглашением на церемонию. Объявите после этого тридцатидневный траур. Король не отважится прийти, пока он не окончится. Да, еще надо объявить людям, что в память о сыновьях вы не будете собирать налоги в течение года, — у них появится больше причин вас поддерживать. Мы сможем спасти ваше баронство, только дайте нам время.
Пока Гэн говорил, лицо барона ожесточилось. Он холодно встретил взгляд юноши, хотя тот ему нравился. Казалось, разговоры о похоронах сыновей, обсуждаемые чужаком как тактический шаг, разрывали сердце на части. Гэн твердо напомнил себе, что у него нет выбора. Джалайл обречен до тех пор, пока не захочет бороться, используя любое оружие. А он и его друзья в опасности.
Гэн никогда не видел лица Джалайла, полного такого сурового достоинства. Его губы едва двигались.
— Ты хочешь, чтобы я использовал смерть сыновей как щит для прикрытия собственной слабости. Должен ли я плакать и раздирать себя до крови, как женщина? Должен ли показывать свои раны братьям-баронам, покупая их жалость? Или, может быть, написать поэму, описывающую подробности первого и последнего боя моих младших сыновей?
Гэн склонился перед таким откровенным презрением. Но барон еще не закончил:
— Насколько я восхищаюсь тобой, Гэн Мондэрк, настолько же и боюсь. Я вижу себя протягивающим тебе руку, как измученный жаждой человек тянется за кружкой воды. Но ты — не одна кружка, а много, и в одной из них, я знаю, налит яд. Многим людям будет казаться, что они используют тебя, и они не прозреют, пока уже не окажется слишком поздно. — Джалайл еще раз глубоко вздохнул. — Все будет так, как ты предложил. Если я должен погибнуть, то сделаю это с воинственным кличем.
Глава 50
Сайла оперлась на одну из кроватей в доме исцеления. Потянувшись, она повела плечами, представив себе, как уставшие мышцы скрипят, словно кожаные канаты.
Прошел слуга со шваброй и ведром крепкого мятного настоя. Кое-кто поговаривал, что раствор убивает невидимых. Сайла не была в этом уверена, но резкий аромат заглушал тяжелые запахи лечебницы. Ей явно надо было радоваться теплу: по крайней мере, погода позволяла держать окна открытыми.
Женщина на кровати открыла глаза. Целительницу удивило, какие они яркие. Все время, пока она обрабатывала раны женщины, та не подавала никаких признаков сознания, и все же ее взгляд не был похож на взгляд только что проснувшегося человека. Она произнесла: