Воин

Маккуин Дональд

— Мы выступаем на Олу через сорок восемь часов. Все стаи послезавтра утром выйдут на полевую подготовку. Им не сообщат о предполагающейся атаке. Этой же ночью мы будем в Оле. Мы должны напасть неожиданно. Любой, кто нарушит секретность, будет казнен на месте, его тело оставят незахороненным, его имя исключат из списка Волков, будто он никогда и не рождался. — Юноша указал на Тейт: — Ты останешься здесь с полусотней из стаи Джалайла и катамараном Вала. Две новые стаи, только прибывшие на подготовку, образуют резерв. Клас и я со стаей Джалайла обойдем силы Оланов, скопившиеся на границе, с востока. Все остальные стаи должны напасть на Оланов. Эмсо,

ты назначаешься командующим на время, пока не будет меня и Класа. Разменивай пространство на время: маневрируй, отступай, защищайся — что угодно, но постоянно отвлекай главные силы Олы. Как только мы с Класом зайдем им в тыл, зажжется сигнальный огонь. Вал будет держать наготове катамаран, чтобы передать сигнал сюда, в замок. Тейт, когда это произойдет, ты со своей полусотней отправишься в Олу на большом катамаране. Вы должны высадиться как можно ближе к королевскому замку. Вы ударите с моря, мы — с земли. Таков основной план. Завтра утром обговорим детали.

Повернувшись, Гэн отошел к очагу, не обращая внимания на неуверенные шепотки за спиной. Внутрь холодного камина, как его и просили, он положил подарок Вала и Конвея. Сверток весил не больше фунта. Каким же бородач должен быть выдумщиком, чтобы заявлять, будто этот самый сверток ответит на любые вопросы о том, как попасть в замок Алтанара. Да и Конвей, кивавший при каждом лживом слове, врал, как торговец.

Гэн не одобрял магию — хотя и менее жестко, чем того требовала Церковь, — но все же согласился с их просьбой о демонстрации. Запалив чадящий факел от углей в жаровне, он почувствовал себя полным идиотом. В свертке, наверно, грибы, дающие дым, от которого возникают видения, угрюмо сказал он себе. Много ли от него пользы, когда в воздухе полно стрел?

Он снова обернулся к командирам. Все отдавали должное пиву. Странно, почему его оно сделало каменно-твердым, а их всех — какими-то неясными. Тейт сидела на дальнем конце стола вместе с Конвеем и Валом. Сейчас они выглядели лукавыми. Ждут, когда же одурачат меня, подумал Гэн.

Вал предложил ему убрать собак. Неплохая мысль. Ничего хорошего в том, что они нанюхаются цветного дыма и все потом перевернут вверх дном. Гэн приказал им перебраться на другой конец комнаты.

Он представил, как сейчас выглядит со стороны, стоя с дымящим факелом в руке. Наверное, похож на сумасшедшего.

В комнате, казалось, сильно потеплело. Отхлебнув еще пива, он сказал:

— У нас есть средство, чтобы ворваться в замок Алтанара. Эта дря… Тут находится посылка от друга Конвея. Вал говорит, что, если я дотронусь до конца шнурка факелом, мы все очень удивимся и обрадуемся. Итак…

Несколько секунд казалось, что ничего не происходит. Со шнурка сорвалось несколько шипящих искр, и все. Потом внезапно на шнурке появился огонек, буквально поедающий его, треща и плюясь искрами. Неожиданно быстро он побежал к свертку.

Великолепно, подумал Гэн.

— Кидай его в камин! — закричал Вал. — Назад!

Его тревога возмутила юношу. Воины Собаки не убегают от искорок. Грозно посмотрев на нахала, он с достоинством положил сверток в камин, чтобы напомнить Валу о хороших манерах. И уже собирался отойти на пару шагов, чтобы полюбоваться галлюциногенным дымом.

После, когда Гэна подняли со стола, где он лежал, растянувшись посреди остатков жареного мяса и вареных овощей, все громко рассуждали об эффектной демонстрации. Кроме неожиданно вспыхнувшего света, поднявшего Гэна на пару футов в воздух и опустившего уже среди объедков, был

еще грохот, от которого в ушах у всех присутствующих теперь играли колокола, никак не желая замолкать. Некоторые приписывали этот эффект облакам черного дыма, все еще клубившимся у камина. Другие утверждали, будто виновато пиво, оказавшееся не самым лучшим. Человек из Одиннадцатого Западного баронства постоянно выкрикивал, что такой запах он чувствовал, когда в последний раз взрывался Разрушитель. Но никто не обращал на него внимания: тот факт, что на нем висела лапша из супа, сильно подорвал его авторитет.

Первая мысль Гэна была о собаках. Повернув голову, он увидел Шару и Чо — черных, как уголь, и укоризненно взирающих на него. Юноша соскреб кусочки мяса со своей одежды и бросил им, однако собаки лишь обнюхали их, но есть не стали. Чо все время озиралась по сторонам, будто пытаясь что-то рассмотреть. Гэн решил, что она слышит такой же тихий звон, как и все остальные.

Вал помог ему слезть со стола, одновременно выдергивая застрявшую между пуговицами его рубашки свиную ножку.

— В трюме моей лодки сорок фунтов этой штуки. Представляешь, что можно с ними сделать? — Постучав костью о стол, чтобы стряхнуть пепел, он откусил кусочек.

Гэн был слишком озабочен сохранением равновесия, чтобы задумываться о каких-то сорока фунтах чего бы там ни было.

Его голова начала проясняться, только когда он уселся в свое кресло, и все было бы хорошо, если бы не подливка, впитавшаяся в штаны. Она становилась все холодней и холодней.

Когда подошли Тейт и Конвей, Гэну потребовалось две попытки, чтобы выговорить:

— Я так полагаю, это еще одно из ваших громовых оружий? Громкое. И грязное.

Вместо ответа они обменялись взглядами, и Мэтт произнес:

— Так вот что ты имела в виду под неуязвимостью Мурдата! Вероятно, он и через ворота замка прошел бы без всякой помощи. Но все же наш способ быстрее.

Гэн понял, что Конвей льстит ему, но это было глупо. Юноша снова поднялся на ноги.

— Пусть все ждут здесь моего возвращения.

Путь до своей комнаты занял у Гэна намного больше времени, чем обычно. Когда он во второй раз столкнулся со стенкой, то понял, что пьян. Раньше такого никогда не случалось. Глупое хихиканье заставило его обернуться: может, он и пьян, но он все еще Гэн Мондэрк. Опасно смеяться над ним.

Через секунду Гэн понял, что хихикал он сам.

Это пристыдило его. Поспешив в свою комнату, юноша открыл шкаф и рылся в нем, пока не отыскал драгоценный кинжал. Даже сквозь туман, застилавший глаза от выпитого пива, он выглядел невероятно красивым. Слишком красивым, чтобы лежать спрятанным.

Слишком красивым, чтобы навечно оставаться оружием предателя.

Этот кинжал заслуживал лучшей репутации. Он должен стать известен, как сокровище человека чести и мастерства, воина, который своими делами принес бы ему заслуженную славу.

Вложив клинок в ножны, Гэн спрятал его на груди под рубашкой. К моменту возвращения в пиршественный зал он был намного трезвее и намного сильнее хотел пить. Выпив еще пива, юноша стукнул по столу. Когда все внимание обратилось к нему, он рассказал, каким образом заполучил этот кинжал. Потом рассказал, что собирался сохранить его при себе, никогда не показывая другим. В конце он поднял сверкающее оружие так, чтобы все могли его видеть.

— Я отдаю его, — сказал Гэн, взмахнув клинком, — мужчине из мужчин, такому же, как этот меч из мечей. Клас! Вы принесете друг другу славу.