Воин
Шрифт:
Нила села на край ванны, водя рукой по воде. Избегая смотреть в глаза Гэну, она произнесла:
— Я давно хотела сказать тебе кое-что. Знаешь, меня не волнует пророчество твоей матери. Ни капельки. Сначала я действительно сильно волновалась, но потом произошло слишком много событий, и именно ты, ты сам с достоинством встречал все невзгоды. Ты делал выбор, ты вдохновлял других, ты вел людей за собой. Помнишь, как Клас сказал Колу, что предсказание не может бросить копье. Тогда я начала думать об этом, ведь ты винил себя за его смерть. И еще одно. Мурмилан сказала, что ты «поднял людей навстречу славе» или что-то в этом роде, правильно? И это твои люди тоже. Не просто Люди Собаки. Тебе было дано превзойти своего отца, и ты сделал это. Если ты прямо сейчас захочешь уйти отсюда и вернуться в свое племя, я пойду за
Когда Гэн подошел к ней, она повернулась, и он увидел слезы у нее на глазах. Стараясь придать своему голосу твердость, Нила произнесла:
— А теперь живо полезай в ванну, чтобы я смогла оттереть с тебя хоть часть грязи и усталости. Ты вгоняешь меня в бешенство, ты похож на грязного старикашку. Дай мне Колдара, я уложу его спать. Давай же, лезь в воду!
Не будучи уверенным в том, улыбаться ему или спорить, Гэн предусмотрительно отказался от обоих вариантов. Залезая в ванну, он увидел, что Нила устроила Колдару удобное гнездышко из кучи одеял, полотенец и мантий и, уложив ребенка, уже направляется к нему, держа в руках деревянный кувшин и кусок мыла. Она наклонилась и начала тереть ему плечи. Попытавшийся что-то сказать Гэн тут же исчез под водой.
Подобно почти незаметной работе водяных часов, уходили из него усталость и напряжение. Глаза его непроизвольно закрылись, и Гэн откинулся назад, погружаясь в сон. Его память прокручивала в мозгу множество случаев, пронося его над мириадами событий, произошедших с того самого дня, когда собаки предупредили его о том, что где-то рядом прячется Сайла. В благоухании приготовленной Нилой ванны он вспомнил мяту и шалфей, которыми ему запомнился тот день. Он помнил и дуэль в Сердце Земли, почудился ему также и острый животный запах врагов, жаждущих его крови. Вспомнил Гэн и ароматы леса, в котором провел он многие дни, и треск стрелы, впивающейся в его тело, и Тейт, пришедшую на помощь в последний момент.
Причудились ему и запахи замка Алтанара.
Неожиданный спазм пронзил все его тело, Гэн дернулся с такой силой, что задел Нилу по подбородку. Это было довольно больно, и она попросила его объяснить, что случилось. Гэн взволнованно произнес:
— Я никогда не смогу простить себе, что я позволил им захватить тебя в плен. Когда я думаю о том, как ты страдала из-за меня… — Он обхватил руками голову, не в силах закончить мысль.
Нила воскликнула:
— Это не было твоей виной! Такие люди, как Алтанар, — это как болезнь, они убивают только потому, что это их занятие.
Гэн почувствовал, как у него дернулась мышца — первое предупреждение о возвращении стресса. Нила положила руки на его тело, пытаясь снять напряжение.
— Алтанар ушел, и это я позволил ему уйти. Это гложет меня каждый день, каждый час. Я все время мечтаю встретить его еще раз.
— Ты не должен винить себя в этом. — Нила на минуту перестала массировать его бицепс, чтобы задать вопрос: — Почему ты никогда не спрашивал меня, на что это было похоже?
Он с удивлением посмотрел на нее.
— Я и так знаю достаточно. Ты рассказала мне, что произошло.
Она повернула голову Гэна к себе.
— Что случилось и на что похоже — это разные вещи. — Ее руки продолжили работу.
— Что он сделал? — спросил Гэн и почувствовал, как по всему ее телу пробежала дрожь. Остановив волнение и глубоко вздохнув, она начала с самого начала:
— То, что он делал, было жестоко, просто ужасно. Сначала я даже пыталась сказать себе, что моей обязанностью было умереть, но я не могла, ведь Колдар был со мной. И ты тоже все время был рядом. Я говорила себе, что нужна тебе, поэтому и осталась. Как только он появлялся рядом со мной, я старалась исчезнуть. То, что он делал, говорил… — Она кашлянула. Взяв ничтожно малую паузу, Гэн хотел было что-то сказать, но какой-то более глубокий инстинкт заставил его сдержаться, понять, что сейчас ее речь важнее его сочувствия. Нила продолжила: — У женщины, которая была рядом со мной, не было ни чувств, ни смысла жизни. У нее отсутствовало понятие места и времени. Но у меня были. Я летала, Гэн. Я летала
Гэн встал, обняв Нилу, и, когда его рука потянулась к ее талии, она улыбнулась, положив свои руки ему на плечи, помогая Гэну поднять ее на край ванны. Медленно он развязал пояс ее накидки и так же медленно расстегнул пуговицы. Все так же мягко улыбаясь, она легко сбросила ее со своих плеч, и та упала к ее ногам. Освободившись от одежды, она расстегнула заколку, позволив золотому каскаду ее блестящих, как солнце, волос опуститься на спину и плечи. Гэн снова поднял ее, перенося к себе в ванну, наслаждаясь каждой секундой, каждым мгновением, проведенным вместе. Неожиданно Гэн, набрав побольше воздуха, исчез под водой. Нила ответила на его игру, нырнув вслед за ним. Наконец, она нашла его, нежно обхватив обеими руками и уже не отпуская его ни на мгновение…
Через некоторое время они лежали на полотенце Гэна, он спал, положив голову на подушку. Она наблюдала за тем, как глубоко и спокойно он дышит, и чувствовала, как сильно бьется его сердце. Колдар пошевелился, взглянув на него, Нила снова повернулась к Гэну.
— Мы уже завоевали весь мир, муж мой, — прошептала она. — Если ты хочешь большего, мы достигнем его, всего, чего ты только пожелаешь, но возьми все это себе, не делай ничего для осуществления чьей-нибудь мечты, и моей тоже. Ты можешь не знать всего, что сейчас нужно мне, даже если я знаю, что ты поймешь, почему я должна все сделать сама. Если ничего не получится, что ж, я смогу прожить и без того, что я хочу. У меня и так есть все, что мне нужно.
Она прилегла рядом и быстро заснула.
На поле возле северной стены города была построена праздничная площадка. Весь город украшали навесы, как бы делая его продолжением площадки, на которой должно было происходить основное торжество. Казалось, что в этот праздничный день, который должен был официально дать Колдару Мондэрку имя, население главного города и столицы Олы как минимум утроилось. Найоны со своими строгими порядками, железным графиком и вымуштрованными матросами решили остаться здесь до праздничной церемонии. Бритоголовая команда их корабля, выглядевшая весьма экзотично, несколько смутила воинов племени Людей Собаки, охотников-горцев из Одиннадцати Западов и китобоев с Китового побережья, и первые пару дней торжества ощущалось напряжение. Волки, разделившись по четверо, патрулировали город, стоящий в новом обличье, постоянно ожидая столкновений между племенами, но, к счастью, работы у них было немного. Наконец, принуждение и праздничная атмосфера, казалось, окончательно победили, и в праздничное утро Гэн получил от Эмсо сообщение о том, что за последние сутки не было замечено ни одного серьезного нарушения порядка.
Гэн сидел в бывшем кабинете Алтанара и, позволяя себе расслабиться за второй чашечкой оша, радовался тем маленьким удобствам, которые давало ему занимаемое место. Его заботило, что он забросил серьезные тренировки, единственное утешение — ежедневные занятия с обычными солдатами. Для командования остатками армии Оланов Клас нашел хорошего офицера и надеялся, что эти воины станут достойным подкреплением отрядам Волков, когда достаточно натренируются.
Серьезной проблемой для Гэна стали представители племени Людей Собаки. Они достойно вели себя везде и со всеми, но их скромность и неуверенность в общении с Гэном приводили его в замешательство. Когда Гэн подводил их к заставленному едой столу, у них только мрачнели лица. Ели они сдержанно, полные достоинства и гордости, и, лишь часами затягивая разговор, он смог добиться, чтобы на столе не осталось ничего, кроме обглоданных костей и вишневых косточек.