Воин
Шрифт:
Локлан открыл одной рукой седельную сумку и бросил Джулии небольшой сверток:
— Это тебе, мясо и хлеб.
Ее глаза мгновенно вспыхнули:
— Благослови тебя Бог!
Горец в ответ кивнул, а затем кинул маленький мешочек Брайсу. Юноша заглянул в него и обнаружил несколько золотых марок.
Увидев их, Бракен выругался и вырвал мешочек из рук младшего брата. С гордым видом и пылающими яростью глазами он приблизился к беглецам и высокомерно произнес:
— Нам не нужна милостыня.
Отказ принять монеты заставил Мак-Аллистера
— Но ты же собирался их украсть?
— Тогда это были бы заработанные деньги.
И хотя это суждение можно было назвать сомнительным, все же оно вызвало у Локлана нечто вроде уважения: он и сам не любил принимать от других то, что не заслужил.
— Хорошо. Тогда поезжай с нами, и считай это платой за труды. Нас преследуют люди короля, а я пытаюсь попасть на турнир в Руан. Мне бы не помешала лишняя пара рук, чтобы сражаться, если солдаты снова нас обнаружат.
Бракен помрачнел:
— Почему вы убегаете?
— Мой отец хочет выдать меня замуж, — ответила Кэт…
У Бракена на лице появилось такое изумление, какое, должно быть, было и у Локлана, когда тот впервые услышал от Катарины это объяснение:
— А что, это так плохо?
В ответ принцесса произнесла с холодным высокомерием:
— Для меня — да. И тебе это хорошо известно. А теперь, если не возражаешь, мы должны продолжить свой путь. С вами или без вас.
Мак-Аллистера позабавила мысль о том, что этот повелительный тон Катарина приберегает не только для него. Ради разнообразия было приятно услышать, как она обращается в таком же духе к кому-то еще.
Бракен немного помедлил, а затем обернулся к Джулии:
— Приведи лошадей.
Та издала радостный клич и помчалась исполнять приказ.
Брайс с извинением вернул меч Локлану и снова встал рядом с братом.
Очень скоро девушка вернулась, ведя в поводу коней. Троица из Равенгласа вскочила в седла, и весь небольшой отряд пустился в дорогу. Брайс и Джулия, поделив между собой мясо, жевали его прямо на ходу. Бракен от еды отказался, ответив, что предпочитает видеть сытыми их. Он скакал рядом с Локланом, а жующая парочка следовала позади.
— Сколько ратников вас преследуют?
— Около двадцати.
— Хороший отряд.
Локлан ничего не ответил на едкое замечание англичанина.
Джулия, пустив свою лошадь галопом, поравнялась со старшим братом и протянула ему кусок мяса:
— Пожалуйста, поешь чего-нибудь. Если будешь и дальше обходиться без еды, то заболеешь.
— Она права, — согласился Локлан. — Утром мы остановимся, чтобы пополнить наши запасы.
Горец заметил по глазам Бракена, что тот изо всех сил старается не показать, насколько голоден на самом деле, и его восхитили такая преданность своим родным и готовность ради них идти на жертвы.
Джулия умоляюще добавила:
— Прошу тебя, Бракен! Мне страшно подумать, что я могу потерять и тебя тоже!
Этот непритязательный призыв,
— Теперь доедай остальное и прекрати меня донимать.
Девушка послала ему ослепительную улыбку: «Хорошо, лорд Грубиян», — и, придержав лошадь, снова поехала рядом с Брайсом.
Бракен моментально проглотил мясо и опять обратил свое внимание на шотландца:
— Я до сих пор не знаю, кто ты такой.
— Локлан Мак-Аллистер.
— Он лэрд и вождь своего клана, — добавила Катарина.
Бракен отвел взгляд и произнес бесцветным и даже философским тоном:
— Понятно.
Катарина, нахмурившись, посмотрела на Локлана, а затем снова на англичанина:
— Что ты этим хочешь сказать?
— Ничего.
— Локлан, о чем это он?
Если бы только знать! Но Мак-Аллистеру и самому стало любопытно докопаться до сути:
— Судя по твоему тону, могу сказать, ты что-то недоговариваешь. Не бойся меня обидеть. Четыре брата научили меня терпению.
Бракен кинул беглый взгляд на Брайса, словно давая понять, что прекрасно понимает, каково это — иметь брата, а затем снова заговорил:
— Я пару раз встречал твоего отца, когда был юным оруженосцем при дворе Генриха.
Эти несколько слов прояснили всё.
— А! — только и смог вымолвить Локлан.
— Вот именно, — кивнул его собеседник.
Кэт переводила взгляд с одного мужчины на другого: ей казалось, что они изъясняются друг с другом каким-то шифром, и хотелось, чтобы ее тоже посвятили в эту великую тайну:
— Что это значит? — спросила она.
— Ничего, — в один голос ответили оба.
Катарина раздраженно закатила глаза.
— Мужчины, — обернувшись, сказала она Джулии. — Они вечное проклятие для нас, женщин.
Та в ответ лишь хихикнула, облизывая пальцы.
Разочарованно вздохнув, Кэт снова удостоила вниманием остальных спутников:
— Почему тот факт, что Бракен встречался с твоим отцом, вызвал у вас такое молчаливое взаимопонимание? — спросила она Локлана.
Тот пристально посмотрел на девушку:
— Похоже, ты не оставишь меня в покое.
— Нет, пока не получу ответ.
— Что ж, ладно. При английском дворе у моего отца сложилась определенная репутация.
— Какая?
— Жестокого и бездушного человека.
— О! — прошептала Катарина, чувствуя себя виноватой. — Прости, мне не следовало настаивать.
— Ничего, это вовсе не тайна. — Кивком головы Локлан указал на Бракена. — Многим хорошо известно, каким был мой отец.
И все же ей не следовало совать нос в чужие дела, тем более в такие глубоко личные вопросы. Без сомнения, эти переживания оставили шрамы в душе Мак-Аллистера. Если его отец был так жесток к чужим людям, скорее всего, точно так же он вел себя со своей семьей. С болью в душе Кэт гадала, какие секреты хранит Локлан глубоко запертыми в себе.