Воин
Шрифт:
Окинув комнату взором и кивнув эвергетам в знак приветствия странник встал у стены. Ждать пришлось недолго. Распахнулась дверь и в залу вошел начальник личной охраны царя Артабан. Парсийские вельможи склонились в низком поклоне. Лицо спартанца скривила презрительная гримаса, которую он даже не попытался скрыть. Глядя на него, маг не сумел удержаться от улыбки. Он прекрасно понимал гордого воина, привыкшего склонять голову лишь перед друзьями, павшими на поле брани. Магу был также неведом придворный поклон. Он мог пасть на колени лишь пред сильным,
Даже самые большие недруги не могли отрицать, что Артабану самой судьбой предназначено быть государственным мужем. Он намного превосходил всех прочих сановников: и умом — острым, властным, быстрым в выборе решений, — и внешностью. Высокого роста он был статен, дороден; большая холеная, окрашенная хной борода подчеркивала мужественные очертания лица, нос был подобен острому орлиному клюву, глаза светились мыслью, но могли метать и молнии.
Артабан оглядел собравшихся, задержав взгляд на маге, после чего сказал:
— Великий царь, царь царей, царь двадцати трех провинций, сын Дария, внук Виштаспы, богоравный Ксеркс моими устами выражает свою волю и объявляет, что сегодня будут приняты Гистасп, сын Дария, Арсам, сын Дария, Анаф, сын Отана и Артифий, сын Артабана. Остальным повелеваю явиться на следующее утро.
Недовольно ворча вельможи, которым было отказано в приеме, разошлись. Ушел и Демарат. Маг остался стоять на месте. Вновь взглянув в его сторону Артабан провозгласил:
— Царь повелевает войти в его покои Гистаспу, сыну Дария.
Следом за Гистаспом были приняты и другие сановники. Выходили они очень быстро, что свидетельствовало о том, что царь торопится и не склонен вступать в длинные разговоры. Маг догадывался о причине подобной спешки. Надежный информатор из числа приближенных царя сообщил, что в царский гарем доставлены две очаровательные ионийки. Судя по всему Ксерксу не терпелось отправиться к своим новым наложницам.
Зала опустела. Остались лишь бессмертные, да невозмутимый маг. Давая отдых ноющим от ходьбы ногам он прислонился к безобразному каменному туловищу какого-то монстрообразного божества. Лица бессмертных дрогнули от этого кощунства. Негромко скрипнула створка приотворяемой двери, появился Артабан.
— Ты еще не ушел, Заратустра? — деланно удивился он.
— И не уйду. — Маг усмехнулся. — Не ради этого я проделал многочасовой путь.
— О, я понимаю тебя! — Артабан махнул рукой, приказывая бессмертным удалиться, и дружески тронул Заратустру за локоть. — Дорога, пройденная ногами отшельника, несоизмеримо дольше, чем та, что проскакал конь Гистаспа или Гиперанфа. Поверь мне, я искренне сочувствую тебе, великий маг, но ничем не могу помочь. Царю не терпится устремиться в сребростенный гарем.
— Да, великий царь падок до иониек, — невозмутимо согласился Заратустра.
Пальцы Артабана, сжимавшие локоть странника, ощутимо дрогнули. Вельможа конечно же подозревал, что Заратустра имеет соглядатаев среди придворных, но не думал, что они столь осведомлены — ведь девушек
— У повелителя много забот. Увы, он не всегда располагает временем выслушать советы своих мудрых слуг.
Заратустра, прекрасно знавший, что именно Артабан решает, кто попадет, а кто не попадет на прием к царю, заметил:
— Я слышал, что в последнее время великий царь стал прислушиваться к советам одним и совершенно забыл о других.
— Недоумеваю, Заратустра, кого мог забыть великий князь.
— Ну, например, Мардония или Мегабиза.
— В твоих словах отсутствует истина, маг. Как может повелитель забыть о Мегабизе, сыне благородного Зопира, оказавшего столь значительную услугу его деду Курушу, или Мардония, долгие годы верно служившего высокочтимому отцу? Они, как и прежде, пользуются благорасположением повелителя.
Маг проигнорировал эту напыщенную тираду.
— Почему же в таком случае они не могут увидеть своего господина в течение уже многих лун?
Артабан всплеснул руками.
— Повелитель очень занят и, как ему ни горько от осознания этого, он не всегда может позволить себе выслушать речи своих верных слуг. Он просил передать свое искреннее сожаление, что не может принять тебя, великий маг.
— Подозреваю, он даже не знает о том, что я здесь, — пробормотал Заратустра.
Начальник охраны возмутился.
— Как может Заратустра подвергать сомнению мою искренность?!
— О нет, почтенный Артабан! Я сетую на твою забывчивость!
— Достаточно! — сорвав с себя вежливую маску закричал вельможа. — Я не намерен больше терпеть подобных оскорблений. Ступай вон или тебя вышвырнут из дворца!
Заратустра медленно повернул голову и устремил на Артабана пристальный взгляд. Сила этого взгляда давила на сановника, словно каменная глыба, руки и ноги его дрожали, лоб покрылся испариной. Но, собрав свою волю в комок, он выстоял.
— Убирайся! Или я крикну стражу!
— Будь осторожней, Артабан, — нараспев прошептал Заратустра. — Иногда, нужно немного яду; он вызывает приятные сны. И, в конце концов много яду, для приятной смерти [9] .
Резко повернувшись Заратустра вышел, оставив все еще дрожащего Артабана в одиночестве.
Но маг не отказался от своих попыток пробиться к царю Ксерксу. Используя гипнотические способности он заставил раздеться одного из бессмертных, повстречавшегося ему вблизи дворца. Облачаясь в цветастый халат, Заратустра без особого труда миновал одурманенную его взором стражу и прошел мимо к женским покоям. Здесь он сбросил одеяние воина и смело шагнул через порог.
9
Ф.Ницше «Так говорил Заратустра».