Воинский начальник
Шрифт:
– Н-но-о... могут и повесить!
Солдаты его не боятся.
Бывает он у соборного протопопа о.Петра Цветаева и у исправника Чемезова. Зимою, когда от окошек усиленно отгребают снег и делают узенькие, скрипучие коридоры вместо тротуаров, когда от голубых сугробов в комнатах темно и не видно, кто едет по улице, и дни вообще перестают существовать, а прочно и надолго воцаряются вечера, - Пищимуха тянется то к Чемезову, то к о.Петру. У Чемезова - стуколка копеечная, но затяжная и очень азартная. Играют
Целыми вечерами сидят около стола, стучат кулаками и кричат: "Стучу!" Как-то раз у исправницы во время стуколки начались схватки, но и тогда она все стучала и неистово кричала: "Стучу!" Наконец, не выдержала, извинилась и пошла рожать в другую комнату. И это именно Пищимуха сказал тогда, подмигнув осторожно:
– Вот если бы при нас тут еще и разрешилась... был бы нам ремиз.
И когда в городишке передавали об этом случае новым людям, то так и добавляли:
– А Пищимуха и говорит: "Вот если бы при нас тут же разрешилась, был бы нам ремиз".
У о.Петра - преферанс и дочери-невесты. Старшая, Клавдия - вдова с тремя детьми, - усиленно ухаживает за Пищимухой: подает ему первому чай, накладывает полные блюдечки варенья, чокается с ним чаще, чем с другими, обязательно садится рядом с ним за ужином.
Говорит с ним:
– Мороз сегодня какой невозможный, стены трещат... правда?
– До Сизифовых столпов доходит, - поспешно соглашается Пищимуха.
Потом они разбирают сражение при Эчки-Загре, в котором еще подпрапорщиком участвовал Пищимуха и за которое получил прапорщика. Пищимухе и приятно, что около него сидит и им занимается молодая еще и вполне приличная женщина с синими жилками на тонких руках, с тонкими губами сердечком и в модной кофточке, но он с ней все время себе на уме, наблюдает ее и думает: "На пенсию зарится".
И Дарья на всех перекрестках звонит, что вот хотят его облапошить всучить ему поповну с тремя детьми.
– Не надейся, матушка, что скоро помрет. Он еще по-скри-пи-ит, ядовито вытягивает Дарья и кивает в сторону поповского дома.
Втайне она уверена, что Пищимуха перед смертью женится на ней, Дарье, и она, а не другая кто будет получать его пенсию.
Но Пищимуха пока еще и не думает болеть. Раз только у него обозначились колики в боку, и он, будучи в то время в Киеве, заехал полечиться к индийскому магу Сакрабану. Индийский маг, неизвестно из какого русского местечка, прописал ему купить живую щуку, положить в лохань с водой и смотреть на нее в течение часа.
Приехав обратно,
– Щуку я купил, принес в номер, достал лохань у швейцара, положил ее в лохань и смотрю. Сижу над ней и смотрю, - с полчаса смотрел, ей-богу, а потом вдруг как шваркну ее об земь, щуку-то эту: "А чтобы ты сдохла, анафема! Что я на тебя смотреть буду?.." В чалме, все как следует, в халате в синем, на руках браслеты золотые, маг-то этот... Думал потом в полицию заявить, а потом подумал: "Меня обдурил, каналья, пускай же еще и других обдурит..." - так и не заявил.
Щук он и сам ловил летом, и лодка у него была для этой цели - старая, широкая, с полустертым, длинным и несколько странным названием вдоль одного борта: "Прошу садиться на Ресока".
Чтобы захватить утреннюю зорю, вставал он рано и поспешно, насколько мог, пробирался к реке с удочками наперевес, с пареным овсом в сачке и с живцами.
Тобик тоже скакал за ним, и покуда он плыл по реке к своим насиженным и прикормленным местам, Тобик успевал обрыскать в тумане верст двадцать по берегу, и когда прибегал он, морда у него была в пуху и в крови.
Это красиво и уютно было, как ловил рыбу Пищимуха. Камышами пахло. Сидеть на земле было мокро, он подстилал сухие тряпки. Хозяйственно раскладывал на рогатки удилища. Поплавки у него были щеголеватые, тонкие, с красными головками и синими поясками. Чуткие: только-только прикоснись кто-нибудь там внизу к наживе, так и затанцуют.
Пищимуха вдыхает запах камышей, следит за поплавками, думает о Клавдии Петровне, о гусях, о взятках делопроизводителя, усах Чемезова и о том, что для собак непременно есть какая-нибудь своя жизнь бесконечная, что они не могут пропасть бесследно.
Когда поплавок ныряет вдруг, он вскакивает, подсекает, тащит; иногда это большой подлещик, иногда карп-фунтовик. Снимая его с крючка, Пищимуха улыбается довольно, счастливо кряхтит и облизывает языком усы. Когда он приходит домой к утреннему чаю, вид у него боевой и задорный, и Дарья, встречая его на дворе, где она кого-нибудь кормит: Волчка, теленка, гусыню, которая садится на яйца, - неопределенно думает о нем, что он долго еще протянет.
1907 г.
ПРИМЕЧАНИЯ
Воинский начальник. Впервые напечатано в новогоднем литературном приложении к газете "День" 1 января 1908 г. под названием "Пищимуха". Вошло в пятый том собрания сочинений изд. "Мысль", Ленинград, 1928, с подзаголовком "Набросок" и с датой: "12 декабря 1907 г.". В собрании сочинений изд. "Художественная литература" (1955-1956 гг.) автор дал "Пищимухе" новое название и подзаголовок: "Рассказ".
H.M.Любимов